Наталья Нестерова - Воспитание мальчиков

Надеюсь, вы обратили внимание, что мне удалось запутать людей с метисами, подчеркнуть хорошее здоровье щенков и с помощью «предварительного собеседования» избежать впечатления халявы. Ведь то, что получаем даром, плохо ценим.

Звонков было неожиданно много. Я воодушевилась и лихо отказывала тем, кто не проходил конкурс. Патрик будет охранять сельский двор? Круглый год на улице? Нет, извините. Почему я вас спрашиваю о составе семьи и доходах? Потому что это имеет значение для воспитания щенка, его мясом надо кормить. Всего доброго! Почему вы решили завести щенка? Не мое дело? Ошибаетесь! Я не хочу, чтобы собака через месяц оказалась на улице, потому что вам надоело за ней ухаживать. Будьте здоровы!

Патрика забрал молодой мужчина из Сургута. Он приехал в командировку и обещал детям привезти щенка из Москвы. У него была приличная зарплата, в детстве имел собак и умел с ними обращаться. Жена его не работала, сидела с детьми: сыном десяти лет и семилетней дочкой. Наверное, я сургутовца сильно запугала. Мне было щемяще горько расставаться с Патриком, и я добрых полтора часа мучила человека инструкциями по воспитанию щенка. Инструкции я не поленилась и распечатать — полсотни страниц про режим, про кормление, про график прививок, про первые признаки заболевания и экстренную помощь…

Несмотря на мои настойчивые просьбы, из Сургута ни разу не позвонили. Остается только надеяться, что судьба милого увальня Патрика сложилась счастливо.

Для Евы я выбрала семью: мама Ирина Алексеевна, папа Владимир Петрович и сын Денис, заканчивает школу. С Ириной Алексеевной несколько раз говорили по телефону, и она неожиданно разоткровенничалась. Рассказывала про беды и радости своей семьи. Не только со случайными попутчиками откровенничают в вагоне поезда, иногда наболевшее выливается в телефонную трубку. Если на другом конце доброжелательный слушатель. Я уяснила главное — семья хорошая, конфликты и горести это только подтверждают. Ангелы в наших многоквартирных домах не проживают.

За Евой пришли Владимир Петрович и Денис. Только увидели чернявую разбойницу и больше не смогли отвести от нее умильных глаз. Я — со своими инструкциями. Они — дадакают: да, как хорошо вы объясняете; да, спасибо за письменные материалы, но уже книжек накупили; да, мы все поняли; да, мы будем стараться. Просто восторженный ступор у отца и сына. Их только шокировало мое заявление, что щенка мы зовем Евой. Но они вольны выбирать любое имя.

— Ева? — переспросил Владимир Петрович. — Еврейством отдает.

— Она вырастет такой, как ваша Долли? — в свою очередь спросил Денис.

После родов и кормления щенков Долька была не в лучшей форме, но все-таки производила впечатление.

— Невозможно предугадать, — ответила я. — Папа-то у нас не ризеншнауцер, хотя пока все признаки материнской породы. Я вас честно предупреждала, что щенок — метис. Но опытные собаководы говорят, что смесь пород дает потрясающий результат… в смысле здоровья… Ах, я вам честно скажу! Если эта девочка унаследовала охранные качества мамы и буйность папы, ведь сеттеров не удержать, им надо три-четыре часа в день носиться… Где, скажите мне, в Москве носиться? И у кого есть на это время?

Мои честно-откровенные признания не испугали.

Денис растрогал меня до слез. Снял с шеи и протянул мне свой шарф:

— Вы не могли бы обтереть им Долли? Чтобы сохранился мамин запах, чтобы девочка нюхала его и не очень тосковала первое время.

Дольку и гнездышко щенка я ответственно протерла шарфом. Денис в него обернул Еву, и они ушли. В доме стало тихо, спокойно, чисто, когда разобрали щенячье гнездо. Все — как два месяца назад, пока не появились архаровцы. И тоскливо.

Еву переименовали в Джери. Ирина Алексеевна звонила регулярно, иногда трубку брали и Владимир Петрович, и Денис. Они взахлеб рассказывали, как Джери разворотила все горшки с цветами, что она спит только с Денисом, но обожает примчаться утром к родителям и надуть в их в постель, Джери (такая умная!) подходит к холодильнику, требует его открыть и выбирает, что поесть.

Я понимала, что собака села им на шею, правит бал и капризничает, как может. Но только мямлила про «разбалуете, потом сладу с ней не будет…» Этой семье, наверное, требовалось, чтобы появилась общая любимица, которая перевернет их жизнь и будет диктовать свои условия. Я разговаривала с людьми, которые комкали слова, захлебывались, потому что, когда говоришь и не можешь удержать улыбку, речь невнятна.

— Наталья Владимировна, — понизив голос, шептала Ирина Алексеевна, — Дениса не узнать. От Джери он весь плавится. Не шляется по улицам, дома сидит и к вступительным в институт готовится.

— Понимаю, — я невольно поддавалась конспиративной интонации, шептала в телефон, — когда Никите купили собаку, мы были потрясены, как он с ней разговаривает. Но это вовсе не надолго, помните!

— Хоть миг, да наш. Что жизнь-то? Одни миги. Это я не вам, — повысила голос Ирина Алексеевна, — с Натальей Владимировной разговариваю. Какие миги? Самолеты? Идите с кухни! У нас, у женщин, свои миги.

И снова голос на пол-октавы ниже:

— Ушли! Контролируют. Я, вот знаете, еще что думаю. Роди я сейчас Денису сестричку или братика, он бы так не радовался. Собака, выходит, лучше ребенка?

— Превратности бытия, — вздыхаю я.

— В каком смысле? — не понимает Ирина Алексеевна. И тут же сама находит ответ: — Не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

— Может, оно и к лучшему? — размышляю я. — Жизнь не грипп — выпил аспирин, температура упала. Мы не в аптеке находим решения своих проблем.

— Вы, Наталья Владимировна, то своя в доску, а то, бывает, загнете прям по-книжному.

— Да и вы, Ирина Алексеевна, не лыком шиты, — смеюсь, возвращая странный комплимент.

С Ириной Алексеевной нам так и не удалось лично познакомиться. Через два месяца Денис и Владимир Петрович пришли к нам домой показать, как подрастили Джери.

Гладкая черная блестящая шерстка (верный признак хорошего самочувствия), длинные стройные ножки, крутит башкой — уши летают, по щекам хлопают, похожа то ли на олененка, то ли на резвого козленка. С ходу побежала в квартиру. Долли зарычала и бросилась следом. Не узнала.

— Это твоя дочь! — гаркнула я. — Мать ты или не мать? Следи за порядком!

Что-то у Дольки проклюнулось, но не до конца. Она не любила двойственных ситуаций. Свой или чужой, терпеть или нападать — третьих вариантов не существует. А тут малолетняя хулиганка запрыгивает на диваны и не проявляет никакого почтения. Долли рычит, лает и сама не понимает, почему не решается навести окончательный порядок — загнать пришелицу в угол и не выпускать. Так обычно Долька поступала с собаками наших друзей: привели, ладно, но пусть сидит в углу и не рыпается, я сторожу.