Дмитрий Лекух - Башни и сады Вавилона

А то развел тут, понимаешь, сырость и лирику.

Только на смех подымут.

И будут безусловно правы, я почему-то так думаю…

…Ежусь от проникающего под больничную пижаму влажного заоконного холода и спешу к тумбочке, потому что там уже, наверное, минуты две мелодично тренькает мой мобильный телефон.

Беру его с опаской, как какую-нибудь ядовитую змею, и внезапно понимаю, что мои рефлексы, кажется, уже окончательно восстановились.

По крайней мере, опасность я уже чую.

И это уже хорошо.

Потому как там не случайный набор незнакомых цифр, там – вполне конкретный, реальный номер.

Это – Петр Порфирьев, мой следователь.

Грубая, циничная реальность.

Откуда меня отслеживают, помимо всего прочего, еще и глаза моего будущего убийцы.

А мне ему по-прежнему совершенно нечего сказать.

Не убийце, разумеется.

С ним-то как раз я бы очень даже охотно поговорил по душам, ага.

Разумеется, в присутствии пары-тройки надежных парней из нашей службы безопасности.

А вот следователю мне сказать нечего.

– Да, – нажимаю соответствующую кнопку и стараюсь говорить как можно спокойнее и вальяжней. – Я вас внимательно слушаю…

– Добрый день, Егор Арнольдович, – отзываются на другом конце телефонной трубки. – Это вас Порфирьев беспокоит, ваш следователь.

Я вздыхаю, прикрыв трубку ладонью.

Ага.

А то типа и так непонятно.

– И вам не хворать. Чем, так сказать, обязан?

Я фактически вижу, как он недоуменно почесывает там, у себя в кабинете, аккуратно спрятанную за серыми редкими волосами пока еще небольшую, но, похоже, стремительно разрастающуюся залысину.

– Н-де… мне… – мнется.

Я его не тороплю.

А с какого, спрашивается, хрена он заставляет меня так себя опасаться?!

В конце концов, это его работа – моего убийцу искать.

А не о грешках мне моих напоминать, причем до, простите, мелкой дрожи в коленках.

У меня и грешков-то, кстати, перед законом – с гулькин нос: разве что кокаин в умеренных дозах, да уклонение от налогов… вот тут, конечно, надо прямо сказать, – в не совсем умеренных.

Иначе на нашем рынке не выживешь.

Но так или иначе, все это отнюдь не по его основному профилю.

Я закуриваю.

– Так, собственно, в чем дело? – выпускаю дым в потолок.

Напоминаю, так сказать.

Ага.

– Вы мне, – хмыкает он в трубку, – собственно говоря, сами позвонить должны были. Еще вчера. Согласно совместной джентльменской договоренности. Вот, не дождался, поэтому звоню сам. Так что не хамите.

– А я и не хамлю. Просто вчера мне вам было совершенно нечего сообщать. Вот и не звонил.

– А сегодня?

– И сегодня нечего. Я думал, может, вы мне чего путного скажете…

– Может, и скажу, – соглашается. – Только сначала все-таки предпочитаю послушать.

Достойный противник, чего уж там.

– Ну хорошо, – начинаю я, – изначально у меня были три версии…

– Вот и чудненько, – перебивает он. – Начнем с первой. Это – ваш партнер Олег Терехин, ведь так?

– Так. Но она довольно быстро отпала. Видите ли, помимо замечательных личных качеств, действительно присущих этому человеку, Олегу меня «валить» было просто не выгодно…

– А почему? Вы же со своей нынешней женой не расписаны. Живете в гражданском браке. Следовательно, имущественных претензий с ее стороны быть не могло, это он как профессиональный юрист не мог не понимать. У него же второе образование юридическое, я не ошибаюсь? А с вашей бывшей супругой такому опытному человеку, как Завьялов, грех и не договориться…

Я усмехаюсь.

– Так-то оно так, – говорю, – если, разумеется, не брать в расчет специфику нашего с ним совместного бизнеса. Долго объяснять, но в случае моей смерти, или даже простого ухода от дел, Олег бы терял намного больше, чем приобретал. Я потом могу вам все это подробно объяснить, пока просто поверьте.

– Да я вам и так верю, – хмыкает он. – И что такое посреднический бизнес, тоже достаточно хорошо представляю. С рекламным, правда, до вашего дела не сталкивался, но с владельцами торговых сетей дело иметь, к сожалению, приходилось. Так что версию с господином Завьяловым действительно можно считать не очень удачной. Переходите ко второй.

– Перехожу, – усмехаюсь. – Я тут одного голубка из числа партнеров за яйца прижал…

– Тогда к третьей, – вздыхает. – О вашем конфликте с одним из топ-менеджеров «Нового журнала» нам известно. Разрабатываем. Но если честно, – вряд ли. Для людей из этого мира даже намек на любую уголовщину – несмываемое пятно на репутации. А репутация там – деньги. В смысле, без нее их в этом мире не заработаешь. Никогда. Да и характер у фигуранта несколько слабоват для таких решительных действий. Так что мы, конечно, будем продолжать копать и в этом направлении, но…сами понимаете…

– Понимаю, – соглашаюсь. – Ну а третья версия у меня отпала буквально только что. Дело в том, что я, видите ли, незадолго до покушения потребовал у одного человека вернуть мне очень значительную сумму денег. А человек этот – вполне решительный и жесткий.

– Я, – говорит следак медленно, словно пережевывая, – кажется, понимаю, о чем вы говорите. Есть показания вашего водителя и оставшегося в живых охранника. И почему же она отпала?

– А, – морщусь, – видите ли, Петр, я только что получил более чем серьезные гарантии, что этот человек тут ни при чем. Пояснять я вам ничего не могу, а вы, в свою очередь, можете рыть землю в этом направлении. Хоть до самой Австралии. Но – это пустышка, гражданин следователь. Полученные мною гарантии, извините за тавтологию, – это гарантируют.

– Вот как?! – удивляется. – И что же это были за гарантии?

Я тихо смеюсь.

– Я же вам уже сказал, Петр Евгеньевич, – гашу в блюдце сигарету, – что пояснить вам ничего в данном случае не могу. С моей точки зрения, к покушению на мою скромную персону эта информация никакого отношения не имеет. А во всех других аспектах вы мне, извините, – не исповедник. Хотите – ройте, хотите – нет. Я знаю, что там пусто. А вы, если хотите, – работайте…

– И будем, – говорит, и это звучит угрожающе. – Обязательно будем работать. В нашем деле иначе никак. А вы пока вот о чем на досуге поразмышляйте. Как нам стало известно, у вашей жены есть любовник. Проанализируйте, была ли причина у нее или у него вас заказать. А пока – всего доброго.

И – быстренько отключается.

А я некоторое время так и стою, тупо уткнувшись взглядом в крашеную больничную стену.

А потом с размаху расшибаю об эту же самую стену ни в чем не повинную трубку своего мобильного телефона…