Эдуард Тополь - Братство Маргариты (сборник)

Когда-то, лет сорок назад в очерке Василия Пескова об одном сибирском, кажется, охотнике-инвалиде меня поразила и на всю жизнь запомнилась простая мысль. Песков писал, что когда рядом с нами живут такие люди, то можем ли мы – зрячие, здоровые, с двумя руками и на двух ногах – жаловаться на жизнь, скулить, предаваться отчаянию или укорять судьбу за какие-то трудности или кризисы!

И до тех пор пока в России есть такие женщины, как Лена Вахренева и ее подруги из Краснодара и Дагестана, все мужчины-иностранцы должны и будут завидовать российским мужчинам и… увозить отсюда русских жен. Да, это никакая не новость, сотни лет иностранные короли и принцы увозили из России русских невест, а теперь это приобретает и массовый характер – может быть, потому, что мы недостаточно их ценим, даже Президент выделил таким женам-подвижницам аж 1200 рублей в месяц – президентское пособие по уходу за их героями-мужьями!

Уважаемые Дмитрий Анатольевич и Светлана Владимировна, вдумайтесь: кавалер ордена Мужества, старший лейтенант и боец специального назначения, выполняя приказ своего Президента и Главнокомандующего по защите Отечества, отдал Родине ровно половину своего тридцатилетнего тела, парализованного теперь от груди до пят. Его молодая жена, выполняя обязанности круглосуточной, без выходных и отпуска, сиделки по уходу за Героем, не может отлучиться от него ни на час, то есть не может устроиться ни на какую работу – разве что бросить его и уйти к другому, здоровому. И вот за эту, повторяю, жертвенную вахту до конца своей жизни она получает 1200 рублей в месяц, то есть сорок рублей за 24 часа круглосуточной работы или меньше двух рублей в час!

Нет, я понимаю, что Родину, Президента и мужа любят не за деньги. И все-таки 1200 рублей президентского пособия – это не слишком ли скромно для Президента-то России?

В очерках В. Короленко сказано: «Каждый раз, когда начинается заседание суда, повторяется неуклонно одна и та же выразительная сцена: „Суд идет!“ Публика подымается, входят судьи с цепями и занимают места за длинным столом. Публика опять усаживается. Но тотчас же судебный пристав провозглашает вновь: „Прошу встать!“