Эмилия Прыткина - Свадебный переполох

– Так ведь у папы ничего не было, когда они поженились, – возразила Арусяк.

– Не было, но она сразу поняла, что мужик не без головы, а значит, денег заработает, если надо, – ехидно заметила Марета.

Арусяк пожала плечами:

– А при чем здесь мама?

– Ну как при чем? При том! Это же она тебя против Сони настроила! Кофточку подсунула маленькую, порником обозвала. – Марета испытующе посмотрела на племянницу.

– Да нет, – удивилась Арусяк. – Это Гарник так Соню назвал.

– Какой Гарник? При чем здесь Гарник?

– Да он ни при чем, он сегодня письмо мне принес на армянском, просил перевести на русский. Он президенту Путину письмо написал, понимаешь? А в письме на всех жаловался, вот и про Соню написал. Я полезла искать это слово в словаре, его там не оказалось, я решила, что так вы называете дворников, которые улицы подметают.

– Еще лучше. Как ты могла подумать, что моя дочь подметает улицы?! – хлопнула ладонью по столу Марета.

– Откуда же я знаю? – Арусяк было неудобно и стыдно.

– Ладно, с Гарником я еще разберусь, – разозлилась Марета.

– Дело твое. А что все-таки обозначает это слово?

– Про-сти-тут-ка, – шепотом сказала тетя.

Арусяк схватилась за голову и только сейчас осознала весь ужас происходящего. Представив, что сейчас думает дядя Ваго о Соне, Арусяк побелела как мел и стала поспешно собираться.

Попрощавшись с теткой, она выскочила во двор и побежала к обрыву.

– Арусяк, а у тебя на заднице штаны рваные, – захихикал ей вслед Коля. Он сидел перед гаражом, резался в нарды с Сониным мужем и периодически отпускал подзатыльники Сенулику, который носился вокруг со старым рулем от машины в руках и изображал из себя гонщика.

– Фиг с ними, со штанами. Отвезите Сенулика домой, у меня дело важное есть, – отмахнулась Арусяк и кинулась по лестнице вниз.

Всю дорогу до сада она бежала без передышки. Найдя знакомый лаз, Арусяк пролезла в сад и закричала что есть мочи:

– Дядя Ваго! Дядя Ваго, ты здесь? Это я, Арусяк!

Никто не отозвался. Тогда Арусяк схватилась за ветку абрикосового дерева и стала с силой трясти ее. Вскоре послышался топот и голос дяди Ваго:

– Мать твою так, кто здесь? Сейчас стрелять буду! – раздался щелчок затвора.

– Это я, Арусяк, не стреляй! – замахала руками Арусяк.

– Арусяк? Что ты здесь делаешь, дочка? – удивился дядя Ваго.

– Я пришла тебе сказать, что моя сестра Соня не порник, я все перепутала.

Арусяк отдышалась и рассказала Ваго всю историю: про письмо Гарника, про словарь, в котором не оказалось этого злосчастного слова, про то, как обидела сестру. Ваго слушал молча и крутил ус:

– Хм, это плохо, что она не порник, еще долларов двести мне бы не помешало! Хорошо, что все обошлось. Я тебе вот что скажу: если чего не знаешь, приходи, я тебе объясню. А пока на вот, возьми. – Ваго протянул Арусяк пакет с алычой. – Я под деревом собрал, которое вы трясли, не пропадать же, раз уже упали.

Арусяк поблагодарила, попрощалась и с чувством выполненного долга пошла к склону, с которого началось ее путешествие. Критически осмотрев склон, Арусяк поплевала на ладони и стала подниматься. Подъем оказался намного легче спуска; правда, пару раз ей все же пришлось остановиться и перевести дыхание. Вскарабкавшись на самый верх, Арусяк посмотрела вниз.

На краю сада возле сторожки сидел у костра дядя Ваго и смотрел на нее. Арусяк помахала ему рукой. Он помахал в ответ, подбросил в огонь веток и пошел в домик приводить себя в порядок. Вечером, согласно расписанию, Ваго ожидал визита Нвард и очередного сеанса излечения души и бренного тела. Достав из кладовки бутыль вина, Ваго вытер с нее пыль, а потом бережно, как древнюю вазу, потом поставил на стол. «Эх, хороша жизнь!» – подумал он.

Арусяк прижала руки к задним карманам, на которых зияли две дыры, и побежала по направлению к девятиэтажке.

– Почему ты не приехала с Сенуликом? – удивилась бабушка, когда Арусяк вошла в квартиру.

Сенулик бегал по коридору с рулем в руках и издавал душераздирающие звуки, имитируя рев мотора.

– Да так, решила прогуляться, – отмахнулась Арусяк, повернулась к бабушке задом и собралась идти в свою комнату.

Арусяк-старшая, увидев на штанах любимой внучки две огромные дыры, из которых торчали кружевные трусики, чуть не упала в обморок – и упала бы, если бы, на свое счастье, не сидела на диване.

– Аман! – запричитала бабушка. – Позор какой! Как ты могла так ходить?!

Опозоренная Арусяк робко заикнулась, что ходила она не так, а прижимая руки к карманам.

– Еще лучше. – Бабушка схватилась за сердце, тяжело вздохнула и прошептала: – Хотя бы никто из соседей не видел тебя в таком виде?

– Нет, никого не было. – Арусяк покраснела и пошла в свою комнату.

И возможно, дефиле дочери Погоса в рваных штанах так и осталось бы тайной, если бы не Хамест, с которой Арусяк столкнулась, когда вбегала в подъезд. К вечеру об инциденте знал весь дом. Жена лиазора Вартуш, которая прибежала к Арусяк-старшей якобы попросить соли (а на самом деле – посплетничать), заявила, что соседка с первого этажа Ашхен своими глазами видела, как Арусяк-младшая разгуливала по району в одних трусах. Бабушка схватилась за голову и пошла спасать репутацию внучки, а именно – искать тот самый длинный язык, который начал разносить сплетни.

Первым делом бабушка отправилась к Ашхен и заявила той, что если она не прекратит разносить сплетни, которые совершенно беспочвенны, поскольку ее внучка сегодня вообще не выходила из дома, то она расскажет всем на свете, что Ашхен тайком встречается с мужем Хамест.

– Чего врешь, не было такого! – вспыхнула Ашхен.

– Так и внучка моя без штанов не бегала! Она с родителями на Севан поехала! – приврала Арусяк.

– А я почем знаю, куда она поехала? Мне Хамест сказала, что видела Арусяк в рваных штанах, а я тете Вартуш сказала. Не со зла сказала, хотела поинтересоваться, может, что у вас случилось. А то, что она без штанов была, так это Вартуш придумала. Внуком своим клянусь, не говорила я такого!

– Ладно, верю. Только ты дальше не болтай, а то я тоже много чего могу порассказать, – пригрозила Арусяк-старшая и побежала на шестой этаж.

– Обижаешь, тетя Арусяк, как я могу про любимых соседей сплетничать, – покачала головой Ашхен, закрыла дверь и бросилась к телефону: – Алло, Карина? Карин-джан, тут такое творится! Внучка Арусяк, да-да, которая из Харькова приехала, гуляла сегодня без штанов с двумя мужчинами под ручку. Во дворе гуляла, представляешь? Нет, то не шорты были, а может, и шорты, но слишком уж короткие. Целую тебя, Карина-джан, только ты никому не говори, ага, целую, до встречи.

Бабка Арусяк в это время упорно жала на кнопку звонка у квартиры Хамест: