Ева Ланска - Четверо мужчин для одной учительницы

– Туда же опасно было идти! – вскрикнула Наташа, как малыш в страшном месте детского спектакля.

Влад улыбнулся и сжал Наташины ладони.

– Опять ледяные... Не волнуйся, я большой мальчик. Я нашел отличный наблюдательный пункт на веранде кафе напротив и стал следить за дверью. И вскоре заметил, что почти каждый день туда приходит девушка. В одно и то же время, где-то около 12 часов дня, она подходила к дверям конторы и через 10—15 минут вылетала, как будто обиженная кем-то. Такая немного странная, худая, рыжая, дерзкая. Она прыгала в свой красный Peugeot , истерично срываясь с места, но на следующий день все повторялось вновь. И однажды, гонимый любопытством, я вылез из своего укрытия и подошел к ней. Мы познакомились. Оказалось, ее зовут Дина, ей 17 лет, она учится в колледже, названия которого не помнит, «прется» от Heavy Metall и сериала «Каникулы любви» и ненавидит своего отца за то, что он жид. Все это она выдала мне на первом же свидании. Я сказал ей, что пишу свои заметки в кафе, чтобы быть в центре реальной жизни, и давно заметил, как она курсирует в адвокатскую контору и обратно, как автобус по расписанию.

– Зачем ты это делаешь, – спросил я ее. – У тебя проблемы с законом?

– У меня проблемы с самоидентификацией, – ответила она. – В этом мой папаня нисколько не сомневается.

– А вот моего папы больше нет, и я никогда его не видел и никогда не увижу, – сказал тогда я.

– И я своего никогда не видела, – ответила она. – Для него его клиенты важней, чем я, чем мама, чем вообще все на свете! Я прихожу сюда специально на него посмотреть и себя показать, чтоб он не забывал свою дочурку, которую он обязан содержать!

– Сюда приходишь на него посмотреть? Он что, нарисован на куске старого холста?

– Он нарисован в кабинете своей двухэтажной квартиры, которая расположена прям над конторой «Бернштейн и Ко». Он ее владелец, – ответила Дина.

Услышав от нее это признание, я понял, что это удача, которая сама меня нашла, и что если я не использую этот шанс, я буду последним дураком!

Мы начали встречаться, то есть я начал за ней ухаживать, чтобы вытянуть максимум информации об ее отце Марке Бернштейне, том самом адвокате, к которому в 2005 году приходил мой отец. Через месяц «дружбы» с Диной я понял две ужасные вещи.

– Какие? – спросила Наташа, уже начавшая переживать эту историю как свою.

– Первая, что девочка в меня влюбилась...

– Влюбилась?

– Да...

– А это не слишком самоуверенное заявление? Как ты это определил?

– Это же всегда видно, – смущенно произнес Влад. – Она хочет что-то спросить, но боится, она хочет ответить дерзко, но получается нежно, она смотрит исподлобья и опускает взгляд, потому что глаза слишком красноречивы, она не трогает моего тела, а от случайного прикосновения краснеет и отстраняется. Это влюбленность, Наташа. Именно влюбленность, а не любовь...

– Интересно. И чем они отличаются?

– Отличаются. Знаешь, я только недавно понял чем. Когда влюблен, видишь общее, а когда любишь – детали. Вот если я влюблен в цветок, допустим, Ирис, я скажу – он красивый, яркий, необычный, большой, он лучше всех цветов. А если я люблю его, я скажу – его тычинки как реснички, слипшиеся от сна, нижний лепесток чуть темней остальных, а в ямочке соцветия живет росинка. Она гаснет каждый вечер и зажигается каждое утро.

Наташа улыбнулась. А ведь и правда. Так и есть. И этот милый намек на знание дневника. Трогательно.

– А какая вторая ужасная вещь? – быстро спросила она, чтобы не дать нежности завладеть собой.

– Папка с делами 2005 года хранилась не в конторе, а в их доме на острове Ладху.

Наташа не поверила своим ушам.

– Где?!?

– Да... На том самом, который ты в дневнике называла «остров L ».

Наташа растерялась, не зная, как вести себя дальше, лишь чувствовала, что цепочка предыдущих событий сворачивается кольцом, замыкаясь на ее шее строгим ошейником, шипами внутрь.

– Мне не стоило большого труда уговорить Дину достать эту папку, – продолжил Влад, но рассказывать ему становилось все трудней. – Я сказал ей, что готовлю скандальную статью, просто бомбу, заработаю кучу денег, мы сможем уехать, жить вместе, будем счастливы и независимы, всегда вдвоем, всегда вместе и все такое... Я сказал ей все, что хочет слышать от мужчины влюбленная дурочка. Она поверила. Так легко... И потом, она действительно ненавидела отца. За то, что бросил мать, за то, что строг с ней, за то, что богат... Такая дикая смесь гормонов, зависти и обиды, которая только подлила масла в огонь... Все сыграло в мою пользу. Я только взял то, что само шло в руки. Но я использовал ее чувство, чтобы доказать свое происхождение и получить завещание. Ты меня презираешь, Наташа?

Наташа не знала, что ответить. Отчаянные листья мыслей вихрились в голове. «Я бы ведь тоже так поступила. Это же был шанс, Влад его просто использовал, потому что упустить его было нельзя. Важен результат. За чужие подлости всегда приходится расплачиваться не тем, кто их совершил... Так. Стоп. Вот вопрос! Если в папке 2005 года было дело отца Влада, то почему Прибыловский не назвал его среди прочих? Возможно, не рассматривал его кандидатуру в качестве ухажера Дины или по какой-то другой непонятной для меня причине. Вряд ли я уже разгадаю эту загадку. Зато в моих силах не оставлять загадкой смерть Вики. И это дело для меня еще не закончено!»

– Я себя презираю, – наконец проговорила Наташа. – Из-за меня погиб человек.

– Человек с глазами цвета свежесваренного кофе, – процитировал Влад. – Это не твоя вина. Это он оказался не в то время и не в том месте. Дина говорила мне, что познакомилась там с каким-то «ушибленным на всю голову» итальянцем... Я, только когда прочел твой дневник, понял, кто это...

– Вика тоже оказалась не в том месте и не в то время?

– Вика? А что Вика? – не понимая, переспросил Влад.

– Ее больше нет...

Наташа с трудом провернула эти слова деревянным языком, и горячие слезы покатились по ее лицу. У нее больше не было сил «не расслабляться». Она ничего не могла с собой сделать.

– Господи, девочка моя, – прошептал Влад. – Как же тебе больно. – Он бросился к ней, обнял двумя руками ее голову, прижал к себе, к своему теплому свитеру, под которым сердце ударами отсчитывало время... 11, 12, 13, 14... Май, июнь, июль, август, сентябрь...

Чувствуя щекой ровные толчки, Наташа почему-то подумала, что есть еще одно место, где есть жизнь. Его сердце, его руки, его глаза, его дыхание...

– Знаешь, – сказал он ей в самую макушку, и его голос словно зазвучал у нее внутри. – Мне очень нравится одна старая притча. Ученик пришел к учителю. «Я хочу познать бога, – сказал он. – Ты любишь кого-нибудь? – спросил его учитель. – Я не интересуюсь мирским. Я хочу познать бога, – ответил тот. – Вспомни, может, ты любил? Женщину или ребенка? – снова спросил учитель. – Я же сказал тебе! Ты учитель. Научи меня, как познать бога! – повторил ученик. – Так иди и полюби кого-нибудь, – сказал учитель».