Джон Апдайк - Иствикские ведьмы

— Как ужасно.

— И догадываюсь, ты слиняла сразу после своей отвратительной шутки с ожерельем бедняжки Франни Лавкрафт…

— С каким ожерельем?

— Не притворяйся, Лекса. Ты неисправима. Мне известна твоя манера. А потом, эта история с ее туфлями. С тех пор она лежит в постели, но, думаю, ничего не сломала, а опасались перелома бедра. Тебе известно, что женский скелет к старости усыхает чуть ли не наполовину? Поэтому он такой хрупкий… Ей повезло — простой ушиб.

— Ну не знаю. Глядя на нее, я спрашиваю себя, неужели я буду такой же сладенькой, надоедливой и занудной в ее возрасте, если доживу , в чем сомневаюсь… Я словно вижу себя в зеркале в безотрадном будущем и, прости, прямо бешусь от этого.

— Все в порядке , дорогая, я лично не собираюсь отравлять себе жизнь подобными мыслями. Так вот, Даррил болтался там, помогал убирать и заметил, что, пока Бренда Парсли выбрасывала в мусорный бак пластиковые стаканы и бумажные тарелки, Эд и Сьюки исчезли! Бросили бедняжку Бренду — а она старалась сохранить лицо, — но представь себе все унижение!

— Им, в самом деле, следует быть поосмотрительней.

Джейн помолчала, ожидая, что Александра скажет что-нибудь еще; был один момент, который она должна была уловить и высказаться, но мысли ее были далеко, ей чудилось, как раковые опухоли разливаются по телу туманными галактиками, медленно клубясь в темноте, оставляя то там, то тут смертоносную звезду…

— Эд Парсли, в общем-то, такой недотепа, — наконец неуверенно произнесла Джейн. — И почему она всегда нам намекает, что завязала с ним?

Тут Александра внутренним взором последовала за любовниками в ночь. У Сьюки тело тоненькое, как веточка, с которой сняли кору, но с гибкими и сильными выпуклостями. Она из тех женщин, что внешне похожи на мальчиков, но чутки — в этом их преимущество; их женственность как бы подпитывается неисчерпаемой энергией мужчин, которые разят врагов градом стрел и с суровых мальчишеских лет приучены идти в бой и умирать. Почему бы им не поучить женщин? Ведь неправда, что, если у тебя есть дочери, ты никогда не умрешь.

— Может быть, обратиться в клинику, — сказала она, вслух отказываясь от дока Пэта, — где меня не знают?

— Ну, что-нибудь придумаем, — проговорила Джейн. — «Это лучше, чем продолжать себя мучить и надоедать мне», — добавила она про себя.

— Я думаю, привязанность Сьюки к Эду можно отчасти объяснить ее профессиональной потребностью ощущать здесь себя в гуще событий, — предположила Александра, настроившись опять на волну Джейн. — В любом случае интересно не то, что она продолжает с ним встречаться, а то, что этот Ван Хорн соизволил это так быстро заметить, не успев приехать в город. Это лестно. Думаю, об этом стоит поразмыслить.

— Дорогая Александра, в чем-то ты ужасно несвободна. Знаешь, мужчина ведь может быть просто человеком.

— Знаю я эту теорию, но никогда такого не встречала. Все они на поверку оказываются мужчинами, даже гомики.

— Помнишь, мы думали, может, он гомик? А теперь он охотится за всеми нами!

— Я не думала, что он охотится за тобой, ведь вы оба охотились за Брамсом.

— Так и было. Так и есть. В самом деле, Александра. Успокойся. Ты ужасно зациклена .

— Я безнадежная дура. Завтра мне будет получше. Теперь моя очередь вас собрать, не забудь.

— Ох, боже мой. Чуть не забыла. Я же за этим и позвонила. Я не смогу прийти.

— Не можешь в четверг? А в чем дело?

— Ну, ты снова станешь подозревать. Это опять Даррил. У него есть чудные маленькие багатели Веберна. Он хочет попытаться со мной сыграть их вместе, а когда я предложила пятницу, он сказал, что в этот день будут проездом какие-то важные японские инвесторы, чтобы взглянуть на покрытие. Я подумывала прокатиться днем с тобой по Садовой, если ты не возражаешь. Один из моих ребят после школы играет сегодня в футбол и хочет, чтобы я посмотрела, но я смогу показаться только на минуту у боковой линии площадки.

— Нет, спасибо, дорогая, — сказала Александра. — У меня сегодня гости.

— О… — У Джейн был ледяной голос, темный лед с примесью золы, как на дорогах зимой.

— Возможно, и поеду, — смягчилась Александра. — Он или она не были уверены, что смогут прийти.

— Понимаю, дорогая. Нет нужды объяснять.

Это разозлило Александру, ее принудили к обороне, в то время как к ней отнеслись с пренебрежением. Она сказала подруге:

— Я считала, что четверги священны.

— Обычно да… — начала Джейн.

— Но, думаю, в мире, где нет ничего святого, нет смысла устраивать четверги.

Почему это так ее задело? Недельный ритм Александры зависел от этого нерушимого треугольника, энергетического конуса. Но нельзя позволять голосу предательски дрожать.

Джейн извинилась:

— Ну только на этот раз…

— Прекрасно , милочка. Мне достанется больше фаршированных яиц. — Джейн Смарт любила фаршированные яйца, белоснежные, острые от паприки и щепотки сухой горчицы, украшенные резаным луком или анчоусами, лежащими на каждом белке, как язычок лягушки.

— И ты действительно не поленилась и приготовила яйца со специями? — спросила она печально.

— Конечно, нет, дорогая, — сказала Александра. — Те же старые отсыревшие крекеры и несвежий сыр. Я не могу больше разговаривать.

Часом позже, когда она рассеянно глядела мимо мохнатого голого плеча Джо Марино (с этим неожиданным кисло-сладким запахом, как у детской макушки), пока он скорее в оцепенении, чем вдохновенно качался на ней, а ее кровать стонала и шаталась под непривычным двойным весом, Александру вдруг посетило видение. Своим внутренним взглядом она увидела особняк Леноксов — четко, как картинку на календаре, с одиноким клочком дыма, который она наблюдала в тот день, этой трогательной прядью, спутанной с едкостью, с которой Джейн описывала Ван Хорна как застенчивого и поэтому грубого мужчину. Александре он больше показался растерянным — как человек, глядящий из-под маски или слушающий с ватой в ушах.

— Сосредоточься, ради бога, — прорычал Джо ей в ухо и неловко кончил, возбужденный своей собственной злостью, своим обнаженным, покрытым мехом телом — его наработанные мышцы немного ослабели от хорошей жизни, — подскакивая один, два, три раза с легкой дрожью, как машина, когда выключаешь зажигание.

Она попыталась его догнать, но было уже поздно.

— Извини, — проворчал он. — Я думал, что все у нас шло хорошо, а ты отвлеклась. — Он был великодушен, прощая ей окончание менструации, хотя крови почти не было.

— Это моя вина, — сказала Александра. — Полностью. Ты был хорош, а я сплоховала.

«Изумительно срабатывает» , — как говорила Джейн.

Потолок под исчезнувшим видением выглядел неожиданно чистым, как будто увиденным впервые: его пространство было безмятежно, некоторые маленькие трещины на поверхности едва различимы из-за пятнышек на стекловидном теле ее глаз, к тому же, когда она переводила взгляд, эти пятнышки дрейфовали, как микроорганизмы в пруду, как рак, таящийся в нашей лимфе. Круглое плечо Джо и боковая часть его шеи были так же невозмутимы и бледны, как потолок, и так же плавно пересекались этими оптическими примесями, которые обычно не докучали ей. Но когда они совокуплялись, от них было трудно избавиться, трудно не заметить. Признак старости. Как снежный ком, катящийся с холма, мы накапливаем частицы.