Весь свет

Рядом с административным зданием школы расположен музей. На высоком постаменте навсегда застыл зеленый танк «шерман», захваченный бойцами революционных вооруженных сил, здесь же — разбитый самолет наемников, их бронетранспортер. Внимательно разглядываем мы образцы американского оружия, карты, форменную пятнистую одежду десантников-контрреволюционеров.

В этом музее я бывал не раз. Девушка-гид улыбается мне как старому знакомому и не старается объяснять все детали. Молча перехожу от стенда к стенду, стараясь воскресить в памяти те героические дни. Особенно мне запомнилось посещение музея вместе с национальным героем Кубы Фаусто Диасом, который в те далекие апрельские дни 1961 года сражался здесь с десантом наемников.

Когда кресло-коляска выкатилась на улицу, Фаусто, бывший до этого чрезвычайно серьезным и сосредоточенным, наконец, улыбнулся. Он достал из нагрудного кармана белый носовой платок, вытер капельки пота на лице и попросил откатить кресло в тень.

— Здесь лучше думать, легче сосредоточиться. День сегодня такой же жаркий, как тогда, 18 апреля.

Фаусто Диаса на Кубе знают все. Восемнадцатилетний парень, который в бою с интервентами потерял обе ноги и руку, сумел преодолеть в себе отчаянье и беспомощность. Едва залечив раны, он принимает решение: быть полезным революции, партии, Союзу молодежи коммунистов, отдавать все силы служению идеалам социализма. За стойкость и мужество его иногда называют кубинским Маресьевым.

— Мы приехали на Плайя-Ларга восемнадцатого апреля в шесть часов утра, — начал свой рассказ Фаусто. — Здесь мы нашли яму, это было рядом с шоссе, и нашли танк с несколькими мертвыми наемниками, которых уничтожили наши. Мы заняли пляж и укрепили оборону. На нас два или три раза нападали самолеты, и мы отбивали их атаку. Когда самолеты улетели, мы впервые за двое суток решили поесть. Я даже помню, что нам принесли рис с цыплятами. Я не мог есть, не хотел. Мой товарищ, который был младше меня — ему было четырнадцать лет, и он потом погиб, — почти сразу все съел. Он был особенно голоден, и я ему отдал свою порцию. В этот момент снова появились самолеты. Все побежали к зениткам. Кто-то мне сказал: иди с нами, потому что в батарее шесть зениток и у нас есть шесть грузовиков. Но я и шофер другого грузовика, у которого отказал мотор, решили остаться на месте, и починить его, и тогда уже уехать. Мы починили машину и поехали за остальными. У нас уже был опыт отражения воздушных атак, но тут, в районе Плайя-Хирон, самолеты наемников налетели совершенно неожиданно. Я говорил шоферу, чтобы он не останавливал машину. Но машина все же остановилась. Самолеты пролетели с опознавательными знаками Кубы, но мы знали, что это наемники. Они начали бить по нашей машине, мы были для них отличной мишенью. Самолеты проходили над самой головой, я, кажется, даже помню смех одного пилота, я видел его лицо, он смеялся. Они стреляли из тридцатишестимиллиметровых пушек.

Меня выбросило из грузовика. Когда я очнулся, у меня не было уже ног и руки. Самолеты я видел, они еще летали над нами. Я с помощью одной руки стал переползать шоссе, добрался до деревьев. Я потерял очень много крови, но был в сознании. Меня нашли товарищи, но я сказал, что все равно умру, сказал, чтобы они не теряли времени и уезжали. Но они, конечно, меня забрали, и мы уехали на грузовике.

Бой еще продолжался, наши зенитчики сражались с самолетами.

До госпиталя было около ста двадцати километров. Нас снова обстреляли Б-26. Я потерял сознание только на операционном столе. И, странно, чувствовал себя спокойно. Тот момент в своей жизни я еще запомнил очень хорошо потому, что я перестал верить в бога, а эту веру во мне воспитывали с детства. Я верил в бога, но в то время я понял, что, если бы не мы, не наши собственные усилия,. не смелость и стойкость бойцов революции, никакой бог нам бы не помог. Наш бой не был мифом — это был реальный бой. Это был бой, который совершил диалектический переворот в моем сознании. Я отверг веру в бога на операционном столе...

Фаусто Диас рассказывает о первых месяцах своей жизни после операции.

— Это было время трудное, а иногда почти невыносимо трудное. Я должен говорить о том времени честно и спокойно, — рассказывает Фаусто, — потому что я преодолел его и мне нечего стесняться тех мгновений отчаяния, которые у меня, конечно, бывали. Мне очень помогали люди реальные, мои друзья, и помогали примеры людей, которых я не мог знать лично. Мое пробуждение я связываю с временем, когда я узнал подробности о советском летчике Маресьеве и когда узнал о жизни Островского... С Маресьевым затем я всю жизнь мечтал встретиться и встретился в Берлине, на фестивале. С чего я начал и с чего должен был начать человек, оказавшийся в моем положении? Я был неграмотен, и я решил начать с учебы. Это самый верный путь к тому, решил я. чтобы стать полезным людям, обществу. Надо было начинать жизнь, совсем отличную от той, которую я вел, когда был здоров, подвижен, ловок... Революция победила. Моя страна стала свободной. Я сражался за эту свободу вместе со всеми революционерами. И если остался жив, думал я, значит, должен оставить в этой самой жизни след и посвятить эту жизнь своей стране.

Мое желание учиться было очень сильным... Я помню, — продолжал Фаусто, — что, когда меня зачислили в школу, Фидель Кастро сказал мне: «Ты хочешь поехать в составе делегации молодежи Кубы на фестиваль в Хельсинки?» Я сказал: «Хочу, но не поеду, я должен немедленно начать учиться».

Фаусто учился утром, днем, вечером и ночью. За пять с половиной месяцев он закончил школьный курс образования. Он говорит:

— Я очень скоро понял, что необходимость постоянной учебы — главная необходимость человека. — Он говорит о книгах: — Разговор, который я веду с книгами, меня обогащает, книги мне помогают понять и объяснить то, что я не мог почерпнуть из общения с близкими мне людьми. Сегодня, возвращаясь домой после учебы или работы, я, несмотря на усталость и несмотря на любой час ночи, обязательно должен прочитать книгу, которая начата... Книгам я обязан главной своей страсти — интересу к философии. В конце концов именно философию как науку и как предмет я сделал главным в своей жизни. Я ведь учусь на философском факультете университета...

И еще он любит музыку, с интересом изучает жизнь великих композиторов.

Из чего складывается общественная работа Диаса? Студент, член руководства Национального комитета Союза молодых коммунистов Кубы, он часто бывает в различных городах Кубы, в школах, на предприятиях.

— Я учусь у людей, — говорит он. — Не следует думать, что я выступаю и общаюсь с молодежью как оракул. Мы вместе ищем разумные решения проблем, вместе находим объяснения тем или иным социальным моментам.