Алессандро Барикко - Такая история

Женщина стояла у плиты, когда услышала сообщение об аварии. Выглянула в зал: посетители вставали из-за столов и надевали куртки, собираясь уходить. Некоторые в спешке осушали свои стаканы. Она сказала что-то мужу, и он посоветовал ей не забивать себе голову. Собрала со стойки пустую посуду, одновременно прощаясь с теми, кто уходил. Вернулась на кухню, чтобы выключить плиту. В ближайшее время разогревать ничего не придется. Через два-три часа, может, кто и вернется голодный, но до этого плита точно не понадобится. Она подумала о дочери. Интересно, встретятся ли они в толпе зевак с отцом. Может, хоть помирятся тогда. Большие гонки и создают, и разрушают — так было всегда. В зале постепенно становилось тихо: голоса удалялись, сопровождаемые скрипом стульев и хлопаньем дверей. Наконец наступила тишина. Только по радио бесконечно передавали подробности происшествия.

Дикторы сами ничего толком не знали, но женщина все равно вышла в зал — на кухне было плохо слышно. Она стояла у барной стойки, когда вдруг заметила мужчину: он спокойно сидел за столиком в углу. Сидел перед пустой тарелкой, явно ожидая чего-то. Куртку он снял и повесил на спинку стула. На столе стояла бутылка с остатками вина.

— Простите, я вас не видела.

— Ничего страшного.

— Вы что-то заказывали?

— Мясо, кажется.

— Ах да, мясо!

— Ничего, не беспокойтесь.

Женщина покачала головой, словно пытаясь скрыть смущение.

— Что-то я сегодня совсем плохо соображаю, — пожаловалась она. — Я думала, все побежали к месту аварии.

Она вернулась на кухню и зажгла плиту. Что-то я сегодня совсем не соображаю, повторила она про себя. Может, дело в вине. Не стоило пить, когда столько работы. А потом она подумала, что сегодня ночь Больших гонок. Налила себе еще один стакан и произнесла тихо:

— Ну их всех к черту.

И засмеялась про себя.

Женщина подошла к столу, держа в руках тарелку дымящегося мяса.

— Вы не пойдете смотреть на аварию?

— Нет.

— У нас тут все на этом помешаны.

— Я заметил, — улыбнулся мужчина.

Женщина забрала пустую суповую тарелку, но не ушла, а задержалась рядом.

— Вы здесь и вчера вечером были, да? — спросила она.

— Да.

— Любитель гонок?

— Нет, совсем нет, просто я жду друга. Он должен был прийти вчера, но, видно, что-то его задержало по дороге. Мы договорились, что я обязательно дождусь его.

— Может быть, вам принести еще вина?

— Да, спасибо.

— И хлеб — о нем я тоже забыла.

По радио теперь крутили какую-то песню. Ждали новостей об аварии. Погибших вроде бы нет — только раненые. Женщина вернулась на кухню, думая о том, что от сегодняшней ночи никак нельзя было ожидать тишины и одиночества. Поэтому все происходящее напоминало волшебный сон. Настроение у нее поднялось. Хотя, возможно, причиной тому было вино.

Когда она подошла к столу, держа в руках хлеб и бутылку вина, то неожиданно для себя спросила у незнакомца, не составить ли ему компанию.

— Конечно, — согласился он. — Возьмите еще один стакан.

— С удовольствием. — Женщина взяла со стойки чистый стакан. Прежде чем сесть за стол, она подошла к радиоприемнику и приглушила звук. Кому нужна музыка, если все ушли?

— Кажется, никто не погиб, — сказала она, присоединяясь к мужчине.

— Да, так говорят.

— Будем надеяться.

— Да.

— Знаете, сколько я за время Больших гонок покойников видела? Аж четырех. Четырех за несколько лет. Одного гонщика-немца — фамилию не выговоришь. Но это давно. А в прошлом году погибли зрители. Трое. Среди них и женщина одна была. Бедняжка.

— Во время гонок часто страдают невинные люди.

— Автомобиль вылетел на обочину. Они умерли сразу, в ту же секунду. А потом их сюда принесли, представляете?

— Да?

— Положили на столы, накрыли сверху скатертями, — рассказывала женщина. И опомнилась вдруг: да что это я несу?

Мужчина все понял и тихо засмеялся.

— Простите, это я от нервов, — покачала она головой. И тоже засмеялась. — Пожалуйста, простите, я сегодня сама не своя. Не бойтесь, не на этот стол, честное слово.

Мужчина налил ей вина, и они еще немного посмеялись над ее словами.

Потом женщина заметила, что Большие гонки — это все-таки прекрасное событие.

— Не считая покойников, конечно.

Она не пропустила ни одной гонки. Все прошли на ее глазах. Кроме военных лет — тогда пробеги не устраивали. Она рассказала, что помнит даже самые первые Большие гонки в 1927 году. Ей тогда было пятнадцать лет.

— Невероятное, удивительное зрелище. Мы никогда ничего подобного не видели: толпы людей, автомобили… Раньше мы жили как в пустыне, а тут вдруг весь мир оказался у нашего порога. Все начиналось за несколько дней до старта. Гонщики приезжали, чтобы ознакомиться с трассой, со всеми поворотами. Узнавали, где здесь можно заправиться или где найти механика. Спокойные, красивые — глаз не отвести, они останавливались, чтобы поесть или отдохнуть. На каждой машине была нарисована красная стрела с надписью: «Участник соревнований». Мне все гонщики казались героями, все без исключения. Даже самые старые и толстые — ветераны гонок.

Мужчина не спеша ел мясо и внимательно слушал.

— Я мыла голову каждое утро. Хотя толком и не понимала, что творится вокруг. Всего пятнадцать лет, сами посудите. Я была влюблена в добрую дюжину гонщиков. И это только за первый год Милле Милья. Для меня все были хороши.

Засмеялась.

Мужчина предположил, что гонщики не отставали и тоже в нее влюблялись.

— Кто их знает. Комплиментов, конечно, было море. Уж в этом-то они мастера. Перед отъездом они меня целовали на прощанье, и иногда их губы оказывались совсем близко от моих — до сих пор помню, как было щекотно от их усов. Этого момента я ждала с особым нетерпением. Сердце замирало…

Улыбнувшись, женщина переставила плетенку с хлебом и принялась собирать крошки в аккуратные кучки.

Потом, когда уже начинались сами гонки, в течение двух дней никто вообще не спал. Такого длинного праздника в их краях больше не было.

— Однажды они прямо под нашими окнами проезжали — заснуть было невозможно, даже если очень захочешь. Непрерывный шум и крики людей, каждую минуту мелькают фары. Мы только и делали, что без остановки накрывали на столы, а попутно бегали к клиентам на заправку или в мастерскую. Усталости мы не чувствовали. А ночью… До чего же прекрасна была эта ночь, ночь гонок! Люди будто с ума сходили: неслись в темноте к повороту у реки, все вместе, гурьбой, и казалось, что нет никаких запретов, вокруг полно укромных мест, где можно делать все, что тебе вздумается, никого не опасаясь. Волшебная ночь.

Она замолчала, словно прислушиваясь к эху собственных слов. Потом продолжила: на следующий после гонок день все было покрыто пылью, пыль проникала в дом, лежала слоем на бутылках, даже в ящики попадала. Пыль дороги.