Алессандро Барикко - Такая история

Но через несколько метров остановилась. Подняла руку с зажатым в ней платком.

— Пустяки, бегите скорей! — крикнул мужчина.

Девушка помчалась к гостинице.

Мужчина узнал в сверкающем серебристом автомобиле «ягуар». На капоте красным цветом был выведен номер участника. Отличный номер. Запоминающийся. 111. Мужчина надеялся, что эти цифры принесут девушке удачу. Он видел, как она подбежала к машине. Потом дверцы распахнулись, и появились два гонщика. Издалека они выглядели настоящими синьорами. Кто знает, подумал мужчина. Достаточно всего одной верной фразы, и девушка мигом забудет свои слова о том, что все дерьмо. Но никогда не знаешь наверняка, захочет ли человек произнести верную фразу.

Он в последний раз взглянул на бензоколонку, потом развернулся и зашагал в другую сторону. Дорога шла прямо и растворялась в абсолютной тьме. Мужчина считал шаги. Насчитал 111 и начал заново. Он делал это ради девушки. Иногда такие штуки срабатывают.

Мужчина умер спустя четыре года на обочине дороги в Южной Америке. Это была одна из тех дорог в пустоте, которые тянутся на сотни километров, не сворачивая ни разу. Никто не знает, где эти дороги заканчиваются и где начинаются. Дороги всегда были смыслом его жизни, поэтому сердце мужчины остановилось именно там.

Елизавета Селлер, по мужу Зарубина, вдова, всегда выполняла свои обещания. Поэтому она потратила годы на поиски проложенной в пустоте трассы, состоящей из восемнадцати поворотов, по которой, вероятно, никогда не ездили. Она знала ее наизусть и могла безошибочно нарисовать по памяти, когда угодно и где угодно. Иногда она так и делала: лениво чертила ее на обороте ненужных писем или на последней странице недочитанных книг.

Она обладала несметными богатствами и обожала тратить их на самые невероятные прихоти. Выписывала чеки тем, кто в разных уголках планеты разыскивал по ее приказу заброшенную трассу; и делала это с удовольствием, прямо на глазах у своих негодующих финансовых консультантов. Как-то раз один из них, голландец, попросил разрешения подсчитать, во что ей обошлись эти поиски.

— Разрешаю, — согласилась Елизавета Селлер.

Голландец открыл папку и зачитал вслух число, поражавшее обилием нулей.

Елизавета Селлер даже не поморщилась. И спросила голландца, не будет ли он так любезен посчитать заодно, сколько еще лет она сможет продолжать свои поиски, пока окончательно не обанкротится.

— Дело не в этом, — возразил голландец.

— Ваше дело считать. Вот этим и займитесь, пожалуйста.

В итоге вышло, что у нее в запасе где-то сто восемьдесят два года или около того.

— Мы найдем ее быстрее, — уверенно сказала Елизавета Селлер.

Она даже не сомневалась, что трасса существует на самом деле. Она успела достаточно хорошо изучить Последнего и его мир и знала, что людям вроде него свойственны одновременно терпеливость насекомого и решительность хищной птицы. Право на сомнение природа сочла слишком роскошным подарком для них, поэтому никто из следующих поколений и представить не мог, что одна жизнь способна вместить в себя только одну жизнь и только один безрассудный поступок. При таком условии достаточно лишь таланта и везения, чтобы уцелеть в этой жизни, — и ты добьешься всего, чего захочешь. С тех пор как Флоранс отдала ей сложенный в восемь раз рисунок, она поняла, что столкнулась не с мимолетным увлечением мальчишки, а со взвешенным решением взрослого мужчины. Людям, которые на протяжении многих веков покорно, из года в год возделывали землю, свято веря, что зиму сменит весна, а весну — лето, никогда бы в голову не пришло нарисовать что-нибудь просто ради собственного удовольствия или пойдя на поводу разыгравшегося воображения — неведомой им слабости. Она была уверена: Последний сначала построил трассу, а потом уже нарисовал ее. И еще она была уверена, что рисунок сделан специально для нее .

Ей оставалось только искать. Спокойно, не спеша. Начала она с Соединенных Штатов — это показалось ей наиболее логичным. Потом она направила своих ищеек в Южную Америку и Европу. Как-то раз, поддавшись излишне романтическому порыву, она послала гонца в Россию. Довольно часто ей приходили отчеты с подробным описанием необычных, зачастую даже абсурдных трасс, полуразрушенных, давно заброшенных или вытесненных за пределы безымянных окраин мегаполисов. Она внимательно изучала каждое сообщение. Многие из них вызывали у нее искреннее любопытство. Она поняла, и тому было немало подтверждений, что какая бы гениальная, какая бы неповторимая идея ни пришла тебе в голову, у кого-то обязательно возникнет точно такая же. Причем чужой вариант может оказаться куда более невероятным и оригинальным. Ей доложили, что в Колумбии есть трасса, по которой вроде бы ездил сам Нуволари. [19] Нуволари Тацио (1892–1953) — итальянский гонщик. А теперь на том месте искусственное озеро, и в нем плавают рыбы. Дорога покоится под двадцатиметровым слоем воды. Она улыбнулась при мысли, что может приказать ныряльщикам погрузиться на дно озера и зарисовать трассу. Но на ней не было восемнадцати поворотов, и вообще по сравнению с трассой Последнего эта выглядела по-детски примитивной.

— Оставьте ее в покое, — распорядилась она.

Ее поиски не имели ничего общего с лихорадочными метаниями заядлого коллекционера, они были похожи на кропотливую работу ремесленника, собирающего по осколкам разбитую вазу. Она никуда не спешила, ей не надо было ни за кем гнаться, и вдобавок ей нравился сам процесс поиска. Так она чувствовала, что Последний рядом, и это чувство — единственное, чего годы не изменили в ней. Другой, наверно, отступился бы, поддался искушению жить реальностью, а не эфемерной литургией по исчезнувшему человеку. И ни разу ее не посетила мысль, что было бы проще найти самого Последнего, нежели его трассу. Однажды, давным-давно, она написала в дневнике, каких действий от него ожидает. Тогда он в точности выполнил все указания. Теперь пришла ее очередь. У нее был рисунок, и оставалось лишь следовать ему. Не важно, если люди в итоге так и не встретятся. Главное — не изменить друг другу.

Елизавета Селлер потратила на поиски девятнадцать лет, три месяца и двенадцать дней. А потом получила телеграмму из Англии: трасса, состоящая из восемнадцати поворотов, которая один в один совпадает с нарисованной на бумаге схемой, покоится, полуразрушенная, посреди болот Синнингтона, что в Йоркшире. Ей прислали и сделанные с воздуха фотографии. Елизавета на них даже не взглянула. Она выехала в тот же день, взяв с собой в дорогу семь чемоданов, трех служанок, очень красивую девочку по имени Аврора и мальчика-египтянина. Экономке, служившей в ее загородном доме, она сказала, что понятия не имеет, когда вернется. Она приказала, чтобы во время ее отъезда каждый день в вазы ставили свежесрезанные цветы, а с дорожек в саду убирали опавшие листья. Она покинула свой дом, ни разу не оглянувшись. За свои шестьдесят семь лет она прожила несколько жизней, но при этом не чувствовала себя конченым человеком.