Михаил Веллер - Человек в системе

Юмор — это несовпадение ожидаемого и полученного . Должного и случившегося. Не стандарт. Дезориентация.

14-А-Б-В. Юмор — это нештатная информация.

Юмор — это искажение информационного стереотипа.

Юмор — это информация, требующая дополнительного раскодирования.

Юмор — это нестериотипная информация, требующая нестереотипного раскодирования.

Юмор требует восприятия и мышления за переделами стереотипа.

Чувство юмора — это способность фиксировать, воспринимать и раскодировать нестереотипную информацию за пределами стереотипного мышления . (Под мышлением здесь узко подразумевается оперирование информацией, которое может носить невербальный характер, т. е. оперирование информацией свернутое, спрямленное от причины к следствию, подсознательное даже. Люди ведь не могут толком объяснить, почему смешное смешно. Они это воспринимают эмоционально, переводя представления в эмоции. Мгновенно и подсознательно сравнивают полученное с ожидаемым.)

Если коротко:

Чувство юмора — это способность раскодировать нестереотипную информацию.

Однако это неполное определение.

Нужна еще способность к веселью, без чего раскодированная информация будет понятна, но не будет смешна. То есть:

Субъективное имеет рациональную составляющую — способность мозга раскодировать нестереотипную информацию.

Субъективное имеет физиологическую составляющую — способность организма продуцировать гормоны и выделять внутреннюю энергию, без чего юмор остается мертвым и тем самым не является юмором, но эмоционально нейтральной нестереотипной информацией. Но:

Юмор — это эмоционально позитивная нестереотипная информация.

15. Культура и язык дают колоссальное количество возможных информационных связей в колоссальном информационном массиве. Культура и язык связаны с рефлексирующим мышлением. Говоря о юморе, мы подразумеваем более или менее культурного человека.

А что юмористического может быть в природе без культуры и языка? Что за нештатные ситуации? Ну, представим себе первобытного обезьяночеловека.

Упал на голову кокос и убил, размозжив череп. Не смешно. Упал ни с того ни с сего на довольно отдыхающего человека и набил шишку — неопасную, но торчащую промеж глаз. Смешно.

Упал старик и утонул в реке. Не смешно. Упал задумавшийся сильный самец и весь вымок, от неожиданности глаза на лбу и ухнул: но это неопасно. Смешно.

Ребенок упал в костер и обгорел. Не смешно. Воин задремал у костра, и у него задымился зад, он подпрыгнул и завопил. Смешно.

То есть. Ситуации нестереотипные, неожиданные, но неопасные и не требующие напряжений для разрешения. С точки зрения действий, расхода энергии, — ситуации нейтральные, не требующие вмешательства, — энергобезрасходные. С точки зрения информации — нестереотипные.

Заметим: пострадавшему больно, он прилагает усилия, чтобы нейтрализовать ситуацию и преодолеть боль. Смешно наблюдателям. Им хорошо. Делать ничего не надо. Они не пострадали. А нелепо и слегка пострадавший — фигня, ушиб пройдет, шерсть обсохнет. М-да: если бы тот сломал кости — надо лечить, выхаживать, помогать, жалеть, ничего смешного. Или тонущего спасать с риском для собственной жизни. А смех — это безопасно, беззаботно.

Подчеркнем: это не факт, что первобытные люди над этим смеялись. Мы проецируем на них наше сегодняшнее чувство юмора. А оно, будучи едино по конструкции, весьма вариабельно по степени и поводам.

16. Грубым тупым воинам могут быть смешны бессильные попытки раненого врага поразить их. Он явно ничего не может им сделать. Ему подобает лежать и умирать. А он неуклюже дергается, все хочет ткнуть мечом и не достает до них.

Он им до фени. Он враг. Его смерть — нормальна, она и требовалась. Его судороги безопасны. Он — развлекает. Его движения и желания слегка нарушают стереотип: надо же, уже покойник, а тоже еще что-то пытается сделать, пародируя битву своими конвульсиями!

17. Чувство юмора вполне определяется уровнем культуры. Не в принципе, повторяем, а в определении поводов для смешного.

В Средние Века казнь на городской площади была большим развлечением для народа, не избалованного шоу- бизнесом. И если приговоренный приходил в ужас на эшафоте и пытался вырываться, — это вызывало смех. Висельник плясал в петле под юмористические замечания публики, эрекция удушаемого вызывала смех, мочеиспускание по расслаблении сфинктеров удушенного вызывало смех! Это воспринималось как нарушение приличия (стереотипа поведения и табу), вполне зрителям безопасное, а вешали за дело, и ничуть его не жалко, и в любом случае — он чужой.

Еще в начале XIX века было в славных городах вроде Парижа и Лондона стильное развлечение — съездить в сумасшедший дом и полюбоваться в окошечки со специальной галереи, как нелепо ведут себя буйнопомешанные и идиоты. Сочувствовать было не принято, умалишенные они и есть умалишенные, а нелепость их действий веселила. Изящные дамы и шевалье указывали друг другу пальцами и заливались смехом. Взлом стереотипа без нужды действовать.

Все это зрелища экстремальные, нестереотипные, безопасные, дающие легкий приятный стресс, адреналин, а делать ничего не надо, получите ваши эндорфины.

(17-1.) Когда младенца подбрасывают вверх и ловят в надежные, родные, сильные руки, — он взвизгивает от приятного желаемого страха и заливается смехом. Это стресс, и адреналин с эндорфинами идут вместе (из разных мест), потому что делать ничего не надо и опасности нет. Чистая модель физиологии смешного.

Экстремальное зрелище из безопасного положения дает аналогичный эффект. И тут любое неловкое или обычно непринятое движение или действие могут служить поводом к смеху, пусковым моментом к смеху.

18. Возьмем грубую буффонаду, которую можно назвать комедией травм. Арлекин бьет Пьеро палкой. Или Петрушка бьет старосту. Или ковбои лупят друг друга по мордасам и ломают на куски бар. Пинки, удары доской по затылку, стуканья головой об фонарь, и далее по всему перечню.

Знаете, если в серьезном бое на дубинках один снесет череп другому — победителю могут аплодировать, приветствовать криком, но смеха не будет, ибо не над чем ржать. Удар сапогом в мошонку делает мужчину инвалидом, и никто в драке не смеется.

Мы — в безопасности, для развлечения, — смотрим кино, где актеры изображают бойцов, всерьез сражающихся. Не смеемся. А вот комедия со сражениями — смеемся. Черт возьми. И тот фильм, и другой, — условны, безопасны, развлекательны, и сцены драк — формально аналогичны! В чем разница?

Ну, во-первых, в комедии мы не сочувствуем избиваемым. Они вообще персонажи условные, двумерные, для битья и нелепиц созданные. А серьезным мы сочувствуем, в это кино мы эмоционально вникаем, их чувства проецируем на себя. Ты не заржешь над получившим дверью в лоб человеком, если это твой ребенок.