Сергей Алексеев - Мутанты

– У чужому? – должно быть, проснулся тот. – А як же ж отличить?

– Да протри глаза и на государственный флаг посмотри! Волков смотрел и соображал несколько минут, после чего отозвался голосом почти трезвым:

– И верно, триколор… А я ведь на украинской таможне служу. Значит, должен быть жовто-блакитный.

– Ну, наконец-то! – облегченно вздохнул Шурка. – Давай быстро меняться!

– Не успеем! – встревоженно сказал Мыкола. – Машина пана Кушнера подъезжает… Пошли на посты! Может, не заметит…

Волков сбежал на КПП и едва успел открыть ворота и поднять шлагбаум. Однако джип проехал и остановился в контрольной зоне. Сильвестр Маркович не соизволил даже выйти из машины – значит, не простил еще обиды. Но с другой стороны, и флага видеть не мог. Он опустил стекло и, не отнимая трубки от уха, хмуро спросил:

– Батько Гуменник не проходил?

– Ни, Сильвестр Маркович, ни було! – Мыкола подбежал к джипу. – Усю ночь на посту…

– А голова администрации? С мистером Странгом?

– И их не було!

Кажется, депутату было сейчас не до государственных флагов: глаза красные, как у карася, мешки под глазами и небритый – тоже будто с похмелья. Он толкнул в спину водителя, машина тронулась, однако снова затормозила. И на сей раз распахнулась дверца – снизошел!

– Слухаю, Сильвестр Маркович! – подскочил Мыкола.

– Чуть не забыл, – глядя мимо, сказал тот. – Говоришь, жена у тебя незаконная? И потому воспитывать ее ты не мог?

– Точно так, Сильвестр Маркович! Незаконня и беззаконня, як усе москали. А якая развратная, Сильвестр Маркович!

Пан Кушнер расстегнул кожаную папку, порылся в бумагах и вдруг извлек знакомую Волкову тоненькую книжицу:

– Поздравляю с законным браком, – и протянул ему эти корочки. – Теперь воспитывай жинку как полноправный супруг.

Башка с похмелья еще соображала с опозданием, слова воспринимались, как эхо, поэтому сработал обыкновенный хватательный рефлекс. Депутат захлопнул дверцу и поехал в сопредельное государство, а Мыкола стоял со свидетельством о браке и чувствовал, как цепенеет мысль и спину лижет не знобкое дуновение – обжигающий студеный ветер леденящего предчувствия.

Он очнулся оттого, что Вовченко толкал его в грудь:

– Мыкола? Мыкола!

Тот наконец-то оторвал взгляд от книжицы, но реальность еще не воспринималась. А машины пана Кушнера в пределах видимости уже не было.

– Быстро меняемся местами! – торопил Шурка. – Пока никто не заметил! Ты чего это, брат? Иди на свою таможню, а я на свою!

Волков давно заметил необычное качество своего сознания: в самые критические, безвыходные моменты, когда уже небо чудится с овчинку, когда разум уже не в состоянии спасти положение и отчаянно пищит, словно придавленная мышь, комбинации созревают в мгновение ока. И тут произошло то же самое. Еще не понимая, зачем и что из этого получится, он обнял новообретенного брата и сказал прочувствованно:

– Как хорошо, что мы нашли друг друга!

А сам незаметно сунул свидетельство о браке в нагрудный карман возбужденного Вовченко.

– Хорошо, хорошо… – пробормотал тот, – разбегаемся! – И пошел на досмотровый пост.

А встав под флаг своего государства, он, хоть был похмельный и маловосприимчивый к окружающей среде, испытал странное чувство, будто вроде все то же кругом и одновременно – не то. На флаг посмотрит – российский триколор, и пограничные столбы с двуглавыми орлами на то же указывают, но оглядится – вроде как-то все не так, некое искривление пространства наблюдается, частичная утрата ориентации.

– Слышь, Мыкола, – позвал он, когда остались одни. – У тебя бывает такое, когда кажется, ты здесь – и тебя будто нет? Будто ты в другом месте?

– Бывает, – отозвался тот. – Это значит – похмелиться треба.

– Нельзя, – строго заметил Шурка. – С утра начальство шастает.

– То-то и оно… Сейчас бы хоть тарелку горячего украинского борща…

– Лучше бы щей, из телячьей грудинки, – патриотично сказал Вовченко.

– Послушал бы ночью меня, – проворчал Волков, – сегодня бы уже здесь не стояли… Мутант на свободе гуляет. Ходячий миллион…

В это время на подступах к таможне показалась узнаваемая фигура Тамары Кожедуб. Только шла она почему-то с Украины, в цивильном платье, однако же с сумкой, в которой приносила Волкову завтрак. Мыкола в тот же час нырнул под свод, заскочил на лестницу башни и, заперев за собой дверь, стал наблюдать в оперативный глазок.

Вовченко узрел Тамару с некоторым опозданием, когда она уже миновала шлагбаум, поэтому его побег был замечен и ознаменован грозным окриком:

– Куда? Назад!

Однако железная дверь его лестницы уже громыхнула, и брякнула тяжелая, осадная задвижка: таможенный храм строили с учетом террористических времен, так что все, вплоть до вооруженного прорыва бандформирований, предусмотрели. Штурмовать крепостную башню с ходу Тамара не стала, а попробовала наладить переговоры.

– Мыкола, отопри по-хорошему, – сказала она. – Согласись, оба погорячились, но теперь уже поздно… Теперь мы законные муж и жена.

Шурка не подавал ни звука. Страх перед этой женщиной, забитый в подсознание, тут снова вывернулся и на какое-то время лишил рассудка.

Тамара постучала стуком, который был известен в обоих государствах и которого как огня боялись все разномастные неплательщики.

– Открывай, Мыкола ! Ты же сам виноват. Кто перед голой Любкой Когут на коленях стоял? Я тебе в отместку тоже разделась. Что теперь старое вспоминать, Волков? Кстати, теперь я тоже Волкова. А что, фамилия твоя мне всегда нравилась.

– Я не Волков, – сдавленно проговорил Шурка. – Я Вовченко!

– Будет дурака валять, Николай Семенович. Добром прошу, впусти жену.

– Вы мне не жена, Тамара Шалвовна!

– То есть как не жена, Мыкола? – У нее еще хватало терпения. – Тебе ведь принесли свидетельство о браке.

– Ничего мне не приносили!

– Как же не приносили, Мыкола? Я за это свидетельство всю ночь заместо приманки вокруг села ходила. На меня мутанта ловили, как на живца! Столько всего вытерпела! И между прочим, не спала, а утром тебе борщ варила. Чтоб тебя ублажить, законного мужа. Нас сразу в двух загсах зарегистрировали!

– Я с вами не регистрировался!

– Не упрямься, дорогой. Сильва одно свидетельство тебе вручил и поздравил, а одно мне. Сильвестр Маркович… Я даже готова теперь быть под твоей властью, Мыкола. Как скажешь, так и будет. Это я незаконная строптивой была, а сейчас сразу стала покорная.

Вовченко зашуршал по лестнице, правда, было не понять – вверх или вниз. Но эти звуки вдохновили Тамару.

– Я тебе завтрак принесла, борща горяченького, со свиной грудинкой, – принялась она соблазнять приятным, обволакивающим голосом. – И четвертинку… Ты ведь оголодал за эти дни без меня. Ну, отпирай скорее, милый! Не бойся, на службе приставать не буду. Мужней жене несолидно.