Макс Фрай - Большая телега

Зря, кстати, не подозревал. Антрево — одно из самых красивых человеческих поселений, какие я видел, а повидал я не так уж мало. Мне чертовски повезло, что я здесь оказался.

Но это я сейчас понимаю, что повезло, а два часа назад, когда стоял на перроне и смотрел вслед удаляющемуся поезду, из которого выскочил раньше времени, перепутав станции, у меня было совершенно иное мнение по этому вопросу.

Почему я так поступил — загадка, даже со скидкой на высокую температуру. Обычно я прекрасно понимаю, что делаю, по крайней мере, пока стою на ногах. А тут как-то совсем глупо получилось: задремал, убаюканный ритмичными покачиваниями вагона, и внезапно проснулся от панической мысли: «Сейчас пропущу свою станцию!» Электричка как раз остановилась, так что я схватил одной рукой куртку, другой — рюкзак с аппаратурой и выскочил на перрон. И только потом прочитал название станции: «Entrevaux». И флегматично отметил: «Вроде мой городок как-то иначе называется». Но вместо того чтобы прыгнуть обратно в вагон, как последний идиот полез в карман за расписанием и с похвальным любопытством на него уставился. В тот момент, когда я окончательно убедился, что нужная мне станция называется Annot, двери закрылись и поезд тронулся. А я, соответственно, остался. В белых штанах, с малиновым носом, нагруженный аппаратурой общей стоимостью в полкоролевства. Красавец, умница, профессионал.

Следующая электричка, согласно расписанию, должна была появиться только через четыре с половиной часа — так уж мне повезло. Можно было прекрасно провести это время на деревянной лавке перед закрытым на амбарный замок станционным туалетом. Но я все же предпочел прогуляться. Не то чтобы ожидал увидеть нечто выдающееся, но на пару-тройку объектов, более привлекательных, чем привокзальный сортир, твердо рассчитывал.

Однако открывшееся мне зрелище превзошло не только мои скептические ожидания, но и самые смелые представления о теоретически возможном. Стоило обогнуть здание вокзала, как выяснилось, что он стоит на берегу неширокой стремительной реки. А на другом берегу — гора. А на горе — город, непонятно каким чудом прилепившийся к почти отвесному склону. А над городом, на самой вершине горы, — цитадель. А в трехстах метрах от меня, по левую руку, самый настоящий средневековый мост. И городские ворота нараспашку. Это что же получается, туда можно войти? Вот просто так, ногами? О господи.

Сомнения мои рассеялись, когда на мост взошла небольшая организованная группа туристов — кажется, я видел их на перроне, но не обратил внимания, не до того было. Все как один с разноцветными рюкзаками вдвое больше моего, в руках жестянки с прохладительными напитками, на шеях, как положено, цифровые мыльницы всех мыслимых цветов и калибров.

Ну, если им можно, то мне и подавно, сердито подумал я и зашагал к мосту. В городе, кстати, я этих туристов так и не встретил, хотя вроде бы шел сразу следом за ними, а разминуться на узких улицах Антрево практически нереально. Видимо, померещились. А что ж, мой разум спросонок еще и не таких чудовищ способен породить.

С другой стороны, я тогда не только этих туристов, но и собственных покойных родителей, прогуливающихся под ручку по центральной площади, пожалуй, не заметил бы. Потому что захлебнулся красотой мира, обрушившейся на меня, когда я пересек мост и вошел в настежь распахнутые ворота, оказавшись таким образом внутри волшебной шкатулки под названием Антрево.

Я был оглушен, смят, ошеломлен и совершенно счастлив. Настолько, что даже о насущных потребностях простуженного и невыспавшегося организма вспомнил только час спустя, да и то потому, что трижды разными путями выходил на одну и ту же площадь, где работало кафе — похоже, единственное в городе. Решил наконец, что это знак судьбы , вернее, ее настоятельный совет принять очередную таблетку, благо теперь найдется, чем запить.

Употребив чашку кофе, запасы которого, судя по изысканному привкусу цикория и пыли, залежались у хозяев еще со времен немецкой оккупации, я умилился сердцем и смиренно попросил вторую порцию. Сейчас это трудно объяснить, но в тот момент мне было совершенно очевидно, что кофе вовсе не плох, просто не похож на то, к чему я привык, зато его потусторонний вкус гармонично сочетается с пространством древнего города, которому впору рассыпаться в прах, а он стоит, дышит распахнутыми окнами, кричит детскими голосами, гудит автомобилями, благоухает гиацинтами и жареным луком, прорастает из земли платанами, смотрит на себя с вершины горы и другим глядеть разрешает, ибо милосердие его не знает границ.

Как же я удачно ошибся станцией, вот о чем я все время думал. В глубине души был уверен, что это город Антрево распознал во мне истинного ценителя красоты и сам позвал в гости. Буквально за руку вытащил на перрон. Дурацкая идея, чего уж там, но обдумывать ее было чертовски приятно. В конце концов, если не позволять себе иногда побыть наивным придурком, жизнь лишится доброй половины удовольствий. А их у меня и так немного. Работа и — совершенно верно — вся остальная работа, а как еще.

И кстати, о работе. А не поснимать ли мне немного, если уж так получилось? — то и дело спрашивал я себя, пока пил кофе. Но никак не мог решиться достать камеру. Робел, как по уши влюбленный подросток, изнывающий от желания, думал: а вдруг я все испорчу? Как будто город и вправду мог разгневаться — мы так не договаривались! — и закидать меня булыжниками своих мостовых, обрушить на голову черепичный дождь или еще хуже — исчезнуть, рассыпаться в прах, оставив меня оплакивать наш несбывшийся роман перед запертым станционным сортиром.

Все это было донельзя глупо, но такой уж у меня выдался день. Поэтому я придумал компромисс: сейчас еще немного погуляю, залезу на гору, где цитадель, а камеру достану потом, за час-полтора до отъезда. Если что , испорчу не все удовольствие, а только его часть.

Какие такие ужасы подразумевались под загадочной формулировкой «если что», я и сам не знал. Повышенная температура в сочетании с горным воздухом творит с человеческим разумом недобрые чудеса.

Таблетка начала действовать, насморк почти прошел, зато туману в голове изрядно прибавилось, а ноги окончательно перестали ощущать под собой земную твердь, но я, понукаемый жадностью и азартом, решил все-таки взобраться на вершину горы — потом ведь не прощу себе, что упустил возможность увидеть открывающуюся оттуда панораму. А тут еще указатель «Цитадель» попался на глаза, и я пошел по стрелке и пришел к воротам. А ворота на запоре, зато есть узкая калитка с вертушкой, автомат, торгующий жетонами, на древней стене висит подробная инструкция, как всем этим пользоваться, и рыжая мадам в зеленой кофте топчется — растерянная, озадаченная, раздосадованная. Увидев меня, просияла, шагнула навстречу: «Извините, не могли бы вы подарить мне три евро? Я без денег выскочила, а мне обязательно надо вернуться, так глупо получилось…»