Римма Глебова - У Судьбы на Качелях

— А в первом подъезде его ждали, ждали, мальчик весь извелся, еле спать уложили.

Папа взял со стола мешочек и заглянул в него. — Пусто! Придется купить бедному ребенку что-нибудь взамен. Теперь мы знаем, откуда явился Дед-Мороз! Какая-то фирмочка дала объявление в газете, плати — вперед, конечно, семьдесят шекелей — и будет тебе Дед-Мороз с подарком! Я же говорил, что в Израиле всё УЖЕ есть! Ну, что молчишь, дочка? Сожалеешь, что уже выросла? На следующий год мы вызовем тебе и Андрюшке по Деду-Морозу! Каждому! Персонально!

Света улыбнулась. Она надеялась увидеть своего Деда-Мороза еще до наступления следующего нового года, и не один раз. Но. маленькое сомнение ущипнуло сердце и свернулось внутри холодным комочком. А если. если он не придет, не позвонит в дверь, не возникнет на пороге. Случилось маленькое приключение, и он забудет его. И будет помнить она одна. Помнить его лицо, гладкую кожу, запах, его руки. Ну, это уже как в кино. Бедная, несчастная, покинутая девушка заламывает руки, и большие слезы катятся по розовым щекам. Света засмеялась и прикрыла рукой рот. Папа подмигнул ей и бросил красный мешочек Андрюшке.

Никто не пришел, не позвонил в дверь, и не возник на пороге. Света ходила в соседний подъезд, но газету с тем объявлением давно выбросили. Она бы не ходила за этой газетой, если бы. если бы не тошнило по утрам. В первый раз, когда ее вывернуло наизнанку — охватила паника. Стало страшно. Что она скажет маме? Папе? Как объяснит? Страх истерзал ее.

По утрам Света долго не выходила из ванной — пусть скорей родители уйдут на работу и не увидят ее бледной физиономии… Она отводила Андрюшку в садик и садилась в автобус, но постоянно опаздывала в колледж, потому что по дороге выскакивала из автобуса и пряталась за куст, или за дерево. Потом, измученная и опустошенная, опять ждала на остановке.

Ну и что, если бы она нашла эту фирму? «Здравствуй, Арон, а я ведь…»

Трагифарс! Нет, один голый фарс. Не пришел, значит, забыл. Не придал значения. Мама, как всегда, права. Внушала-внушала, а дочка такая глупая оказалась.

Однажды Свете показалось, что она тоже забыла его — силилась и не могла вспомнить лицо. Сколько она видела его? Совсем мало. он погасил свет. А утром его словно никогда и не было. Ангел прилетал. И у нее от ангела набухает живот. И всё время хочется то соленого, то сладкого.

Мама, мамочка, как же тебе сказать?? Она в обморок упадет, или убьет ее папиной гантелей. Надо молчать, пока можно молчать.

Света недооценила свою маму. Потому что мама уже с неделю ходила кругами, вглядывалась в дочку, даже открывала несколько раз рот, но, бледнея, закрывала его.

Но колобок катится-катится, и сакраментальный вопрос, в конце концов настигает его.

— Светочка! Детка!.. — мама замялась, но преодолела себя. — С тобой ведь что-то не так. Ну, скажи, не держи в себе! — мамин голос перешел на шепот: — Что с тобой случилось?.. Ну не молчи, скажи что-нибудь! — мама всматривалась в Светино лицо, видно отчаянно еще надеясь на свою ошибку. Света молчала, опустив глаза. Мама бессильно опустилась на табуретку и оглянулась на закрытую дверь кухни. — Кто этот негодяй, кто?!

— Папе. папе не говори. — дрожащим голосом с трудом выжала из себя Света. Ее всю трясло, она чуть не упала, мама подхватила ее, и они обе зарыдали, обнявшись. Но мама первой пришла в себя. Тщетно она выпытывала у Светы имя или хотя бы координаты негодяя, Света так и не сказала. Ей было стыдно. Она ни в чем не винила Арона, да и себя тоже уже не грызла и несамоуничтожала, всё равно ведь ничего не изменишь, но перед родителями. сказать им язык не поворачивался.

— Папе нужно сказать, нельзя молчать. Не надеешься ли ты, что процесс пойдет в обратную сторону? — мама вытерла себе и Свете слезы и пошла в комнату, где папа смотрел телевизор. Света убежала к себе. Бросилась на постель и уткнулась лицом в подушку.

Прошло с полчаса. Она слышала негромкий разговор в другой комнате, потом стало тихо. Слышны были только тяжелые папины шаги. Видно, он ходил по комнате. Наконец, дверь открылась, Света сильнее вжалась в подушку. Папа сел рядом, стал гладить ее по плечам, по спине, пощекотал, как в детстве, пятки. Света полухихикнула, полувсхлипнула.

— Ну-ну… Смеяться можно, а плакать ни-ни. Вредно! И для тебя, и для малыша. Ты скажи. — он пригнулся к ней, — скажи мне одному, не бойся. Тебя изнасиловали?

Света повернулась и села на кровати. Вот это ей и в голову не пришло — заявить, что ее изнасиловали. И что потом? Мама бы побежала в полицию, расспросы, допросы, и поиски мерзавца. Всё как в газетных статейках.

— Нет, папа. Никто меня не насиловал. Правда! Но больше ничего не спрашивай, ладно? Я всё равно не скажу.

— Хорошо, не говори… Я тут прикинул и… — он умолк.

— Что? — не выдержала Света, краска бросилась ей в лицо. Папа отвел глаза.

— Ничего. Не волнуйся. Если этот парень сам не объявится, мы его искать не будем.

— Но, папа… Он не негодяй, не думай так…

Я и не думаю. Отец нашего малыша не может быть негодяем… — Он подождал немного, но Света молчала. — Спи, детка…

Папа пошел к дверям, плечи его были непривычно опущены.

Света разревелась. Жалко было папу, жалко маму, а себя она готова была сейчас убить. И Арона тоже — пристрелить, удавить, повесить.

Конечно, мама не сразу успокоилась. Она несколько раз подступала к Свете, просила, уговаривала, даже кричала. Но Света была как стена. Ну, какая разница — «кто?» Временами ей становилось всё безразлично. И казалось, что «то», что поселилось в ее животе, ничего общего с действительностью не имеет. Как-нибудь утром проснется — а ничего нет. Приснилось. Сон в новогоднюю ночь.

Однажды Света не выдержала маминого напора.

— Ты хочешь, чтобы я сделала аборт? — спросила она, отвернувшись от мамы и глядя в окно.

И тут мама отступила. Слово «аборт» слишком сильно на нее подействовало.

И Света тоже испугалась. Перед сном она разглядывала свой, еще почти не увеличившийся, но уже твердый живот, и шепотом уговаривала: «Не бойся, всё будет хорошо, никто тебя не убьет…». Она вспомнила последние мамины слова, сказанные тоже шепотом: «Убила бы негодяя!» Арона, значит. А Света бы его убивать не стала — пусть себе где-то ходит, со своими веселыми голубыми глазами.

Никто никого не убил, мальчик родился в положенный срок.

В колледже оформили отпуск, и даже не удивились — подумаешь, еще одна мать-одиночка в Израиле! Получит пособие в увеличенном размере и будет жить-поживать.

Света гуляла с коляской в ближайшем сквере, маленький Арончик спал, подсасывая соску, она, заглядывая в учебник, зубрила на ходу иврит. Но часто отвлекалась и смотрела перед собой отсутствующими глазами. Одно воспоминание, одна незабывающаяся картинка появлялась перед ней. Нет, не новогодняя ночь — о ней Света всегда и так помнила, совсем другое видение…