Римма Глебова - У Судьбы на Качелях

— Ну так… хочется…

— Хобби у человека такое — строить, — пояснила мне потом дочь. — Поняла?

Но я не поняла. То, говорят, продавать надо дом, слишком велик для двоих, и тут же строят.

— Ты что, не знаешь, что такое хобби? — с явным намеком спросила дочь.

Ага, значит, то же, что у меня. Что-то всегда пишу-пишу, непонятно, зачем. Ну, если это тоже хобби. Вот так и живешь, не понятая никем. Но и других ведь тоже не понимаешь.

Кажется, мы семьями взаимно понравились, и взаимные визиты были частыми. Не напрасно говорят, что полные люди добрые — жена Оскара Люда, довольно полная женщина, по моему мнению, добрее и щедрее всех полных, вместе взятых. Готова в любой момент объять вниманием, гостеприимством и заодно осыпать подарками. Но доброта и отзывчивость, видимо, характерна только для нашего, советского и постсоветского сознания. О том, что человек человеку «друг, товарищ и брат», здесь надо забыть прочно и поскорее. Человек человеку НИКТО. Не могу, разумеется, говорить «за всю Америку», но могу привести один пример.

Люда попала на своей машине в аварию и сильно пострадала. Долго лежала в больнице, и никто с ее работы ни разу не позвонил, не то, что навестить! Только в самом конце пребывания на больничном позвонила ее начальница (американка) и спросила: «Ты завтра выходишь на работу?» И ни слова о самочувствии. А чувствовала она себя плохо, но на работу надо выходить, иначе могут уволить. Люда рассказывала об этом с возмущением, хотя прожила в Америке почти девять лет, но видно привыкнуть к бездушию «нашему» человеку невозможно.

Большинство американцев живут не в городах, а в пригородах, будь то частный дом, или такой поселочек, называемый «апартаментами», — домов в тридцать или меньше, в каком живут наши дети — за оградой и закрытыми для посторонних воротами. Апартаменты расположены в сосново-лиственном лесу, и мы часто прогуливались, любуясь на красно-золотую осень и на юрких серых белок, — они не только шустро лазали по деревьям, но и смело перебегали нам дорогу. Каждый встречный, независимо от цвета кожи (в Атланте живут много черных), здоровался и улыбался нам очень искренне, как другу, или хорошему знакомому; из проезжавших мимо автомобилей нам тоже кивали и одаривали дружескими улыбками. Я спросила у дочери: «А что, если я подойду вот к этой женщине, что так ласково поздоровалась (допустим, я знаю язык) и заговорю с ней? Ну, нравится она мне, может быть я хочу подружиться». «Не знаю, — пожала дочь плечами, — вряд ли это будет хорошо. Боюсь, что тебя не поймут».

Значит, шагнуть ближе, «за улыбку», ни-ни, не вздумай. «Ну, тогда мне их улыбки не нужны!» — рассердилась я, вспомнив к тому же про Людин рассказ. Черствые, лицемерные, и еще и снобы — вот они, дети «проклятого капитализма».

Эти «дети капитализма», оказывается, совсем не экономные. Оскар рассказал, что в первые дни работы на заводе он, уходя на обед, выключал свой станок (разумеется, эмигрант с высшим образованием и в возрасте смог устроиться только станочником, но и то по рекомендации) и не понимал, почему на него так посматривают соседи. Наконец, ему объяснили, что выключать не надо, электроэнергию беречь не надо, хозяин завода этого не требует. Богатая расточительная Америка! «Экономика должна быть экономной!» — они такого лозунга, небось, в жизни не слышали.

Американцы — народ самодостаточный и замкнутый на себе. Женщины очень независимы, своим воинствующим феминизмом они добились для себя полной свободы и самостоятельности. Ну да, столько лет боролись за равные с мужчинами права и добились таки полного равенства! — теперь они уходят на пенсию, как и мужчины, в 65 лет, а не в 60, как раньше. Ай, какие молодцы! Порадуемся за них, равные права, так равные. Не требуется им, чтобы место уступали, пальто подавали, ручку целовали (упаси Бог!), комплименты говорили (сексуальное домогательство!), ну и теперь пусть пашут до старости, если очень хочется. Только бы не распространили свои феминисткие устремления на весь мир. А ведь начиналось всё всего лишь с ношения брюк, не лучше ли было бы и не начинать посягать на мужские приоритеты? В юбке, может быть, женшина так и осталась бы женщиной и не вздумала бы шагать так широко. Однако, какие ретроградские рассуждения.

Все это только досужие мысли по поводу и схваченные впечатления, а есть еще и просто город Атланта, и этот город впечатляет куда больше Далласа, в котором мы были год назад. Америка, в основном, двухэтажная. Устремленные ввысь вертикали небоскребов сосредоточены в центрах городов. Издали они столбиками рисуются на горизонте, чем ближе подъезжаешь, тем картина внушительнее, и вот уже каменные, сверкающие в солнечных лучах металлом и тонированными стеклами громады занимают всё свободное пространство вокруг, и вот уже тесно обступают со всех сторон. Невольно вспоминаются слова из песни: «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой». Задираешь вверх голову и чувствуешь себя крошечной букашкой, этакой мелочью, малоразличимой на земной тверди.

Уже вечер. На улицах светло от фонарей, переливающихся реклам и ярких окон многочисленных баров и ресторанов. Прозрачный лифт возносит нас на вершину небоскреба WESTIN, на 72-й этаж и, сидя в баре в бархатных красных креслах, мы видим потрясающую ночную панораму, медленно поворачивающуюся вокруг нас (точно как в Далласе, но куда грандиознее). Цепочки и гирлянды огней, цветные фонтаны, подсвеченные верхушки небоскребов проплывают совсем рядом, картины меняются, как в замедленном калейдоскопе.

На другой день поднимаемся на фуникулере на вершину STONE MOUNTAIN (Камень-Гора). При подъеме в вагончике стоит оглушительный визг, кроме нас, визжат все, и взрослые, и дети, то ли от страха, то ли от восторга. Гора — громадный гранитный купол высотой 720 метров. Сверху прекрасный обзор города и его окрестностей — леса, озера… по ближнему озеру ходит белый пароход. На нем мы и покатались, спустившись, опять в визжащем вагончике, вниз. Колесный (под старину), трехпалубный пароходик, плывет, не спеша, а мы любуемся зелеными берегами и осенним золотым лесом.

Прежде, чем уехать из этого чудного места, в поисках добавочных впечатлений мы зашли в Музей Автомобилей. Кроме разноообразных машин, выпуска начиная с 1800-какого-то года, в музее было множество старинных любопытных вещей: одежда, дамские сумочки, статуэтки, куклы, деревянные детские коляски и разные, старинные, но действующие автоматы — брось монетку в 25 центов, и автомат поставит тебе старую пластинку с зажигательной танцевальной мелодией, а другой сыграет с тобой в карты, или еще в какую-нибудь игру, если включать все автоматы, уйдешь с пустым карманом.

Точно такую танцевальную мелодию я услышала в коротком черно-белом фильме, который нам показали в музее Маргарет Митчелл. На экране прилично одетые по моде 30-х годов мужчины и женщины лихо плясали, задирая ноги и взметая юбки. Автор знаменитого романа «Унесенные ветром», который принес безвестной журналистке всемирную славу, нелепо погибла под колесами такси в 47 лет, возле своего дома — дома, по которому мы тихо ходили, разглядывая скромную обстановку, отопительную батарею на потолке (!) и под ней на столике пишущую машинку.