Пётр Бормор - Многобукаф. Книга для

Подъезжает мужик на белом осле.

— Мир вам, старцы! Возрадуйтесь, я — Мессия. Вот, пришел.

— Хрен ты собачий, а не Мессия. Где твой огненный меч?

— И почему это ты вдруг на осле, когда должен на двугорбом верблюде?

— И вообще, почему ты не негр?

— Минуточку! А как называется ваш мир?

— Фрындл.

— Так что, этот город — не Иерусалим?

— Не-а. Это Пфунзгбрф. Великий и славный.

— Тьфу, блин! Опять ошибся…

Разворачивается и уезжает на своем осле.

Миров много. Поди найди среди них единственный нужный…

— Избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом!

Заскрипели плохо смазанные суставы куриных ножек, посыпалась из щелей труха — и избушка неспешно и величаво развернулась к Иванушке фасадом. Распахнулась дверь, и на пороге показалась старая скрюченная карга в цветастой шали.

— Ох!.. — только и сказала карга, взглянув на гостя. Одной рукой ухватилась за косяк, другой скомкала шаль на груди. — Здравствуй, Иванушка…

— И тебе привет, хозяюшка! Не ты ли будешь Баба-Яга?

— Баба… я… ага! — старуха сглотнула и отошла на шаг. — Hу что ж ты на пороге стоишь? Заходи, раз пришел. Накормлю, напою, в баньке попарю… Да не бойся, не съем я тебя.

Иванушка зашел в избу, огляделся и присел на лавку. Баба-Яга устроилась напротив, поблескивая слезящимися глазами из-под спутанных седых косм.

— Я к тебе по делу, бабушка, — начал Иван.

— Конечно, по делу, — кивнула Яга, пододвигая к Ивану горшок. — Ты кушай, кушай, милый. Успеешь еще рассказать.

— Да я не голодный, спасибо. — Иван потянул носом. — Щи?

— Они самые. Любишь?

— Ага! — Иванушка взял ложку. — Ну разве что только попробовать… Василиса моя знатно щи варила…

— Правда? — вежливо переспросила Баба-Яга.

— Угум… — Иванушка закивал с полным ртом, проглотил и добавил: — Я, кстати, по этому поводу и пришел.

— По поводу щей? — хмыкнула Яга.

— Да нет, по поводу Василисы. У меня ее Кощей украл, сволочь такая. А куда дел — неизвестно. Говорят, тебе все на свете ведомо; может, ты знаешь, где мне ее искать?

— Может, и знаю, — деревянным голосом произнесла Баба-Яга.

— Расскажи мне! — Иванушка подался вперед, едва не опрокинув на пол горшок со щами.

Баба-Яга опустила голову и уставилась на свои ладони, будто ничего интереснее в жизни не видела. Помолчав с минуту, равнодушно спросила:

— Любишь ее?

— Больше жизни! — с чувством ответил Иванушка.

— А Василиса… она какая?

— Она… Прекрасная! — Иванушка мечтательно заулыбался.

— Да что ты говоришь… А если Кощей ее в лягушку превратил?

— А он превратил? — встревожился Иванушка.

— Может, да, а может, нет. Отвечай, когда спрашивают! — прикрикнула старуха.

— Неважно, — покачал головой Иванушка. — Для меня она всегда Прекрасная. Даже если лягушка.

— А как же ты ее, лягушку, среди прочих узнаешь?

— Мне сердце подскажет! — без тени сомнения ответил Иванушка.

— Сердце, говоришь…

Баба-Яга криво усмехнулась — как умеют усмехаться только битые жизнью, всё повидавшие старые ведьмы.

— Ну тогда слушай, милый. Как есть правду скажу. Заколдовал твою Василису Кощей Бессмертный и в башню заточил. Лежит она там ни живая ни мертвая, будто каменная. И никто ее расколдовать не может. Вот так-то вот.

— А что же делать, бабушка?

— Что делать?.. Да ничего тут не поделаешь…

— Не может такого быть, бабушка! Должен быть какой-то выход!

Баба-Яга подняла глаза на Иванушку. И тут же отвела взгляд.

— Ну да, есть. Есть один выход. Убьешь Кощея — и спадет заклятие.

— А как его убить? Он же Бессмертный!

— Мало ли, что Бессмертный! Смерть его, если хочешь знать, на конце иглы. А игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, а дуб — на острове Буяне.

— А остров Буян где?

— Не знаю. Ищи.

— Да? Ну, спасибо тебе, бабушка, за совет. Выручила. Пойду я, пожалуй.

— Куда же ты, на ночь глядя? Переночуй хоть, утро вечера…

— Мудренее, знаю. Не, некогда мне. Пойду остров Буян искать. Раньше доберусь — быстрее Василису свою спасу.

— Так ведь ночь…

— Да что ночь? Мы, богатыри, привычные. Авось не пропаду.

— Ну хоть пирожков на дорожку?

— Пирожков? Это хорошо. Давай пирожки.

Баба-Яга неспешно собрала Иванушке котомку; положила и пирожков, и каких-то целебных травок, и расшитое полотенце…

— Если совсем трудно станет — брось полотенце на землю. А вот еще мыло и гребешок. Если полотенце не поможет…

— Их тоже на землю бросать?

— Да.

— Чтобы лес вырос? И гора?

— Да, — кивнула Яга.

— Хитро! — одобрительно кивнул Иванушка, пряча мыло и гребешок в котомку. — Василиса моя тоже мастерица была на такие штуки.

Иванушка закинул котомку на плечо, наклонился к Бабе-Яге и поцеловал в лоб. Старуха замерла, широко распахнув глаза.

— Спасибо тебе, бабушка, за всё. Век твою доброту помнить буду!

— Береги себя… Иванушка! — с трудом проговорила Баба-Яга. Протянула руку погладить Иванушку по щеке, но тот уже развернулся и пошел прочь, в быстро сгущающиеся сумерки.

Старуха решительно потерла лицо сухими ладонями и вернулась в избушку.

— Ну, и чего ты ему наговорила? — проскрежетал ученый Ворон.

— Не твоего ума дело! — огрызнулась ведьма.

— Что это за дикая чушь насчет иголок в утке? Ты что, не могла ему просто сказать, что Кощей — такой же человек, как все? Ест каждый день молодильные яблоки — вот и не стареет. А треснуть ему мечом по башке — и всех делов-то!

— Шустрый какой! — поморщилась Яга. — Сама знаю, что никакой он не Бессмертный. Да только…

Баба-Яга вздохнула и принялась протирать передником и без того чистый стол.

— Не управится Иванушка с Кощеем. Там знаешь сколько стражи! Да и сам Кощей тоже… не подарок. Уж я-то знаю.

— Ну и дура! — Ворон презрительно каркнул. — Сама, что ли, не понимаешь — молодильные яблоки — твой единственный шанс! Рассказала бы Иванушке всё как есть, думаешь, он бы не понял? Кому еще тебя спасать, если не ему?

— Не могу! — Баба-Яга опустилась на лавку и разревелась. — Ну не могу я его на верную смерть посылать! Уж лучше пусть… так.

— Ну а к черту на рога ты зачем его послала? Ведь нету же никакого острова Буяна! И не было никогда. Ты его сама только что выдумала. Что ж ты из Иванушки дурака делаешь? Он ведь поверил, теперь искать будет. Не могла, что ли, соврать, будто нет больше никакой Василисы; съел ее Кощей, и тапочки выплюнул?

— Не могла, — вздохнула Баба-Яга. — Ну как его можно совсем надежды лишить? Язык не повернулся. Да и не поверил бы он мне. Я ведь его знаю…

Старуха всхлипнула и утерла нос рукавом.

— А так… ну и пусть будет дураком… зато живой будет.

— Где девочка? — набросилась на кота Баба-Яга. — Только что тут была, куда подевалась?