Пётр Безруких - Трилогия. Контракт на два дня. Книга третья. Ударные пятилетки

Редактор С. В. Волкова

Корректор О.Б. Смирнова

Иллюстратор Н. В. Пенина

© Пётр Анатольевич Безруких, 2022

© Н. В. Пенина, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-9443-0 (т. 3)

ISBN 978-5-0051-4395-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Une vie d’amour Que l’on s’était jurée

Et que le temps a désarticulée

Jour après jour Blesse mes pensées…

…Une vie d’amour Une vie pour s’aimer

Aveuglément Jusqu’au souffle dernier

Bon an mal an Mon amour T’aimer encore Et toujours…»

Charles Aznavour 1 1 «Вечная любовь… Верны мы были ей, Но время зло Для памяти моей, Чем больше дней, Глубже рана в ней… Вечная любовь… Жить, чтобы любить До слепоты И до последних дней Одна лишь ты, Жить любя Одну тебя И навсегда…» (Вольный перевод Натальи Кончаловской)

XX Съезд ВКП (б) открылся в понедельник 25 сентября 1944 года в Большом Кремлёвском дворце, сразу же после окончания мероприятий по поводу празднования первой годовщины победы над фашистской Германией. Он стал съездом правящей партии государства, одержавшего блестящую победу в самой кровопролитной и страшной войне. Победоносная Красная армия дислоцировалась от Руана на западе, до Порт-Артура на востоке, от Нарвика на севере до Сицилии на юге. Это представлялось очень весомым аргументом как во внешней, так и во внутренней политике. Поэтому провести на съезде все необходимые решения для Бекетова не составило большого труда.

Полностью обновили состав Центрального комитета. Из сталинской гвардии там оставили только маршалов, видимо, для украшения, и тех, кто являлся ведущей политической фигурой, с ними Бекетов продолжал работать: Молотов, Калинин, Каганович, Мехлис и Хрущёв. Почему он до сих пор не заменил их, да и, похоже, не собирался этого делать? Этот вопрос задавали себе все, кто интересовался политикой в кулуарах, на кухне, на рыбалке и в бане. Внятного ответа не было. Все эти люди являлись одиозными фигурами сталинского режима, замаравшими руки в крови по локоть во время политических репрессий и чисток. Они создавали Бекетову кучу имиджевых проблем как во внутренней, так и во внешней политике. Но он упорно продолжал их держать при власти, лишь отодвинув от процесса принятия решений.

Правда, один очень весомый аргумент в пользу такой политики просматривался. Всех этих товарищей обожали ортодоксальные большевики и убеждённые сталинисты, а таковые составляли довольно значительную часть советского общества, и их интересы игнорировать не получалось. Так что, скорее всего, нащупав хрупкий баланс интересов, Бекетов продолжал его поддерживать, как очень осторожный и разумный политик. Но ситуация требовала немедленных революционных преобразований в обществе, в политике, в экономике и в вооружённых силах. Поэтому в состав Центрального комитета и его Политбюро провели всех своих. Бекетов не зря три года натаскивал молодёжь, понял, кто из них чего стоит, и давно отобрал лучших и самых талантливых.

Немного поэкспериментировав с парнями, он увидел, что они отлично умеют встраиваться в политическую систему, не создавая в ней напряжения, и ещё год назад представлял себе конфигурацию власти, которая станет эффективно работать. На съезде он всё это успешно реализовал, окончательно установив полный контроль над партией. Правда, имелся один нюанс, который его смущал. Мальчики получили неслыханную аппаратную власть, причём не только в стране, но и в мире. Такой властью если кто-то и обладал до них, то единицы, и однозначно не молодые люди, а убелённые сединой дядьки. Неизвестно, как ребята выдержат экзамен, но узнать это можно только опытным путём. Ведь власть – ещё и ответственность, и отвечать им придётся за многое, хотя бы даже перед своей совестью.

В чём Бекетов ни капельки не сомневался, так это в способностях и уровне подготовки ребят. Ему удалось сформировать одно из самых образованных в мире правительств. Самым неграмотным в нём оказался Лебедев с двумя курсами МГУ и военным училищем, но он компенсировал недостатки образования своим незаурядным умом. Самым же образованным был Орлов с высшим гражданским образованием, кандидатской диссертацией и военной академией. Все правительство в совершенстве говорило на трёх иностранных языках, а некоторые из его членов на четырёх. Для Советского Союза это просто фантастические компетенции, по своему уровню они соответствовали, а в чём-то даже превосходили правящую политическую элиту США и Британии. Если в чём-то и отставали, так может, только в опыте.

Успешно решив кадровые вопросы, Бекетов приступил к политическим и экономическим. Прежде всего на съезде приняли Программу «Примирения соотечественников». В качестве первого шага утвердили Акт «Об амнистии всех участников Гражданской войны». Это позволило сделать легитимным процесс возвращения эмигрантов на родину, который шёл уже давно, но держался на личных договоренностях Бекетова с сообществами белоэмигрантов. Теперь же все бывшие подданные Российской Империи и их дети получили право вернуться в СССР и оформить гражданство в заявительном порядке, без каких-либо ограничений, не подвергаясь политическим или уголовным преследованиям.

Следующим пунктом программы стала либерализация экономики. Решить задачи с помощью только государственного сектора представлялось нереальным. Требовалось участие частных предпринимателей для создания новых производств. Взять их в СССР неоткуда, а вариант приватизации даже не рассматривался. Учитывая опыт России 90-х доверять советским гражданам собственность казалось просто безумием. Результат был предсказуем: всё украдут и спрячут так, что потом с собаками не сыщешь. То, что не смогут украсть и продать, побросают, и оно само развалится. Вариант просматривался только один: вернуть русских эмигрантов из-за границы вместе с деньгами и опытом. Для этого же одной амнистии мало, требовалась свобода частного предпринимательства и железные гарантии собственности.

Право заниматься своим делом и неприкосновенность частной собственности государство должно гарантировать всем без исключения, а не ограниченному кругу лиц. Поэтому на съезде приняли Программу «Новая советская экономика для всех», провозглашавшую очередную НЭП, но намного шире ленинского варианта. Хозяйство страны становилось многоукладным, советское государство признавало и защищало все виды собственности. Вопрос заключался лишь, поверят ли люди в это после всех большевистских фортелей с отбором собственности, раскулачиванием и посадками в лагеря. Уболтать делегатов съезда принять программу и провести к ней законодательную базу через Верховный Совет СССР для Бекетова стало сущим пустяком, а вот убедить эмигрантов и советских граждан, что всё это серьёзно и навсегда, казалось практически невыполнимой задачей.