Пётр Безруких - Трилогия. Контракт на два дня. Книга третья. Ударные пятилетки

Заседание закончилось в половине второго ночи, когда все члены Политбюро поставили свои подписи под секретным протоколом. Валентин Денисович взял документ, подул на свежие чернила, положил себе в папку и поехал исполнять принятые решения. Парни же пошли в кабинет к Илье Быстрицкому, заперлись там и напились в стельку, пытаясь залить шок, который испытали. По домам их развозила и разносила охрана.

Кирилла Лебедева рано утром занесли в квартиру и сдали с рук на руки Насте. Он лыка не вязал и на ногах не стоял, таким она его ещё никогда не видела. Хорошо ещё, что дети спали. Она кое-как дотащила мужа до кровати, раздела и уложила спать. После этого Кирилл ходил целую неделю смурной, почти не разговаривал и страшно нервничал по всякому поводу и без повода. Но потом потихоньку пришёл в себя. Сколько жена ни расспрашивала, что произошло, он так ничего и не сказал. Настя поняла только одно: муж испытал какое-то очень сильное душевное потрясение и изменился после этого.

***

Это только на первый взгляд кажется, что германская карательная машина по уничтожению неугодных государству людей – лучшая в мире. Русская репрессивная машина ни капельки не хуже. Рождённая Иваном Грозным, выпестованная Петром Великим, доведённая до совершенства большевиками и лишь слегка приостановленная Бекетовым, она, услышав команду «фас» сверху и поскрежетав немного заржавевшими шестерёнками, начала набирать обороты. Не уступала ей и французская, хорошо натренированная во времена Великой Французской революции. В затылок дышали английская и китайская, тоже оказавшиеся весьма эффективными.

Обличительных материалов по военным преступлениям нашлось много. Из компьютеров выгрузили всё то, что насобирало человечество за семьдесят пять послевоенных лет, многое из чего в их мире было ещё неизвестно судьям в 45—46-х годах, когда проходило большинство судебных процессов. Принтеры работали круглосуточно в промышленных масштабах, операторы только успевали менять картриджи и заряжать бумагу. Все материалы по немецким, итальянским и японским военным преступлениям, совершённым до июля 1941 года, распечатали и отправили в суды стран-победительниц.

Всё, что происходило после июля 1941 года, Бекетов, как только пришёл к власти, сразу же приказал тщательно протоколировать. Специальные группы сотрудников НКВД выезжали на место, в каждый освобождённый населенный пункт, опрашивали население, фотографировали и записывали. Это происходило на всей территории, куда вступали советские войска. Огромную работу провели в освобождённых концентрационных лагерях и лагерях военнопленных по всей Европе. Видео- и фотоматериалы, протоколы осмотра мест преступлений, допросы свидетелей и потерпевших размножили и отправили в суды. На основании этого составили электронную базу данных подозреваемых с фотографиями и приметами, по которым проводились задержания.

По причине молниеносного наступления Красной армии и из-за того, что союзники не успели открыть второй фронт в Европе, которую освобождали только советские войска, многие военные преступники не смогли скрыться в Северной и Южной Америке, их арестовали сотрудники НКВД СССР. В руках у Емельянова оказалась не только вся фашистская верхушка Европы, но и рыба чуть помельче – особо изощрённые садисты и насильники. Сразу же после разгрома Германии установили жёсткий электронный контроль на границах Европы и за полтора года наловили ещё много мелочи. ГУЛАГ, очищенный Бекетовым в 41-м и 42-м годах, вновь оказался переполнен, но уже подозреваемыми в военных преступлениях.

Получив столько богатой пищи, советская репрессивная машина, вздохнув с облегчением, заработала на полную мощь. Заскучавшие было от безделья исполнители – судьи, прокуроры и палачи – со свежими силами и удвоенной энергией приступили к своим обязанностям. Требование новой власти было только одно: полное соблюдение законности и юридических процедур. При таком наличии доказательной базы и свидетелей это не представляло проблемы для системы, просто она работала чуть дольше, чем в 37-м. Первые судебные процессы начались в декабре 44-го. Их старались проводить на местах совершения преступлений, поэтому подозреваемых свозили из мест содержания через всю страну.

Конвойная служба НКВД тут же оказалась загружена работой по горло. В неё поступило строгое распоряжение из Москвы – не допустить самоубийств при транспортировке подозреваемых. По этой причине подозреваемых везли в наручниках под неусыпным присмотром конвоиров. Сообразив, что дело закончится печально, многие пытались покончить с собой. Задержанных везли из Сибири на Украину и в Белоруссию, в Польшу и Чехословакию, в Германию, Италию и Францию. Везде начались открытые судебные процессы, европейские газеты запестрели фотографиями и репортажами из зала суда.

Логика действий Бекетова, видимо, состояла в том, чтобы устроить в Европе такое публичное избиение виновных, после которого она бы ужаснулась и на столетия зареклась от зверств. Он решил действовать по принципу «клин клином вышибают». Позиция казалась спорной, ведь так ещё никто не пробовал лечить эту болезнь. Но единственное известное и действенное лекарство – атомную бомбу – он изъял из употребления, и поэтому пришлось изобретать что-то другое. В конце XVIII – начале XIX века Европа, увидев море крови, пущенной французскими революционерами, испугалась разгула насилия и, присев за стол переговоров, создала систему европейской безопасности, продержавшуюся почти сто лет, хотя регулярно и появлялись желающие её разрушить. Но потом всё как-то подзабылось, и человечество взялось за старое – видимо, ему требовалось очередное кровопускание.

***

Батальон спецназа и приданный ему полк НКВД под командованием майора госбезопасности Юрия Дмитриевича Мельникова взял под охрану минский ипподром и прилегающие к нему улицы с восьми часов утра в субботу 3 февраля 1945 года. Ровно в полдень здесь должны были начать приведение в исполнение приговора, вынесенного двадцати немецким генералам за преступления против мирного населения на оккупированной территории Белоруссии в 1941—1942 годах. Казнь планировалось провести публично. В центре ипподрома соорудили помост и виселицу, вокруг которых хлопотали палачи из Управления исполнения наказаний НКВД, осуществляя последние приготовления.

Несмотря на то, что Юра прошёл всю войну, многое повидал, получил тяжёлое ранение и дослужился до высокого звания, его всё равно брала оторопь, а по спине бегали мурашки. Вчера вечером он поискал в компьютере и обнаружил, что подобную казнь провели и в их мире тут, на этом самом ипподроме, только в 1946 году. Тогда 30 января публично повесили четырнадцать немецких генералов. Так что ничего нового в этом не было, за исключением одного обстоятельства, а именно квалификации казни. Нацистских преступников будут вешать на рояльных струнах. Это изобретение тоже оказалось немецким, а точнее, в их мире его изобрёл лично Гитлер, приказав таким образом казнить всех, кто на него покушался в 1944 году. Это означало, что приговорённые будут долго мучиться в петле, прежде чем умрут.