Пётр Безруких - Трилогия. Контракт на два дня. Книга третья. Ударные пятилетки

Все прекрасно понимали, что в тюрьмах и лагерях у Бекетова, да и у Черчилля с Рузвельтом, тоже сидели не ангелы, а исчадия ада, и их смерть должна стать уроком для человечества. Но одно дело наблюдать со стороны, одобряя карательные действия или осуждая их, другое дело – самому принимать активное участие в карательном процессе. Критики говорят, что власть быстро деформирует личность, и политики такие решения принимают без зазрения совести. Видимо, совесть у парней ещё не успела деформироваться, поэтому они все сидели сине-зелёные и тупо смотрели на проект документа, размноженный и лежавший перед ними. Бекетов же как будто этого не замечал или не хотел замечать.

Проект казался им чудовищным, но только на первый взгляд. Если же учесть, что эти люди развязали самую кровопролитную в истории человечества войну и отправили на тот свет миллионы невинных женщин, детей и стариков, то логика в предложении Бекетова присутствовала железная. Всю политическую верхушку нацистской Германии, фашистских Италии и Хорватии, салашистской Венгрии, а также Антонеску и его сподвижников предлагалось отправить на гильотину, после чего тела сжечь, а пепел развеять. Японское правительство, а также сотрудничавшие с ним марионеточные правительства Маньчжурии, Китая, Филиппин и Индокитая отправить на виселицу. Всех, кто имел хоть малейшее отношение к уничтожению людей в концентрационных лагерях и лагерях военнопленных умертвить таким же изуверским способом, каким они убивали заключённых и пленных, а тела сжечь в крематории Освенцима. Тех, кто участвовал в карательных операциях против мирного населения, подвергнуть унизительной и мучительной казни через повешение.

Попытки изменить эти пункты Бекетов принял в штыки и стоял на своём как каменная глыба. Он предъявил кучу аргументов, почему это нужно сделать именно так и не проявлять ни капельки снисхождения или милосердия. Причём парни не знали, что проект решения Бекетов заранее согласовал с Черчиллем, Рузвельтом, Жиро и Чан Кайши, и ни у одного из них претензий к проекту не возникло. Ребята спорили несколько часов с пеной у рта, но изменить позицию Бекетова так и не смогли.

Самым грустным оказалось то, что никто из присутствующих не смог предъявить сколько-нибудь весомых аргументов, чтоб хотя бы поколебать эту позицию. На единственный обоснованный аргумент – зачем так извращаться, не проще ли будет всех расстрелять? – Бекетов отвечал, что преступник перед смертью должен испытать то же, что испытывала его жертва, иначе казнь превращается в месть, а она должна стать расплатой за содеянное. Пять минут ужаса на эшафоте – лишь малая плата за сотворённое, тем более, что эти виды казни не в России придумали и применяли, а сами преступники людям рубили головы, вешали и травили газом. Пусть теперь на себе всё это и опробуют.

В завершение дискуссии Георгий Николаевич подошёл к шкафу, открыл дверцу и, достав с полки большую коробку, принёс её к столу и вывалил из неё сотни свежих фотографий с изображением зверств нацистов, а также фотодокументы из концентрационных лагерей и лагерей военнопленных. Снимки оказались жуткими, сделанными или изощрёнными садистами, или профессиональными криминалистами. Создавалось ощущение, что всё это сотворили не люди, а инопланетные монстры, лишённые человеческих чувств. Для них человек являлся просто куском мяса, с которым можно делать всё что угодно – резать, стрелять, вешать, сжигать. Смотреть на фотографии было невыносимо.

– И вы хотите это оставить безнаказанным? Чтобы все думали, за такие зверства не бывает расплаты? – спросил он присутствующих с ухмылкой.

На этом все прения по первым трём пунктам закончились, и спор перешёл к другим, где Бекетов согласился, при наличии весомых аргументов, поменять решение. Предстояло решить судьбу старших офицеров и генералитета побеждённых стран, французского коллаборационистского правительства Петена, а также всех сотрудничавших и помогавших фашистам в Европе. Отдельным вопросом стояло решение по военнопленным.

Парни уговорили Бекетова разбираться с каждым старшим офицером и генералом индивидуально, хоть это и затянется на годы. Военные обязаны исполнять приказы, даже если они и преступные, и поэтому степень их вины должен определять компетентный суд с учетом всех обстоятельств. Конечно, некоторые генералы, адмиралы и маршалы сами отдавали преступные приказы, но надо установить точно и только за это наказывать.

С вопросом о коллаборационистах просидели до позднего вечера. Здесь парни решили отыграться за проигранные вчистую первые три пункта. Они в один голос заявили, что нельзя судить людей только за то, что те под страхом смерти вынуждены были сотрудничать с оккупантами: за это должна в первую очередь нести ответственность та власть, которая довела до оккупации, а не граждане, оказавшиеся «крайними». Наказывать можно только тех, кто пошёл на сотрудничество по убеждениям, а не под страхом голода или смерти. Кроме этого нужно учитывать, пострадали ли от такого сотрудничества люди, погибли или подверглись аресту, или нет. Во Франции уже устроили настоящую охоту на женщин только за то, что те спали с немецкими солдатами, и это надо немедленно прекратить. Разбираться в этом должен только компетентный суд с учётом всех обстоятельств. До решения суда все подозреваемые должны получить иммунитет от преследования. Бекетов с доводами ребят согласился.

Зато правительство Петена парни отстоять не смогли, аргументов в защиту не нашлось. Потому что эти негодяи так низко стелились перед немцами, хотя те их даже и не просили. В результате приняли компромиссное решение: всё вишистское правительство судить, а Анри-Филиппа Петена, Пьер-Жан-Мари Лаваля, Фернана де Бринона, Эме-Жозефа Дарнана, Марселя Деа, Эжена Мари Луи Бридо и Робера Бразийака отправить пожизненно в тюрьму, пока их французы сами не постреляли или на гильотину не отправили. С пожизненным заключением Бекетов согласился и на смертной казни, как написано в проекте, настаивать не стал.

Вопрос о судьбе военнопленных стран «оси» решили за полчаса. Их оставалось чуть меньше миллиона. Остальных рекрутировали в конце 43-го в штрафные дивизии и те участвовали в боевых действиях в Китае, Японии и на Папуа – Новой Гвинеи. В октябре большую часть из них демобилизовали, реабилитировали и отправили на родину с иммунитетом от преследования. Из самых опытных и не запятнавших себя в злодеяниях сформировали десять дивизий новой немецкой армии. Оставшихся военнопленных тоже решили не мучить и отпустить домой, тем более, что условия содержания в лагерях крайне некомфортные, а у Емельянова не имелось ни средств, ни желания превращать лагеря в санатории.