Поль-Лу Сулитцер - Ханна

— Но у нас есть деньги…

— …В таком случае Ханна согласна, чтобы они вложили их в дело. Они вкладывают 50 фунтов, она — 300. Им будет причитаться седьмая часть всей выручки. Она согласна добавить еще три процента. Через полгода, самое большое, они должны получать от 70 до 100 фунтов в неделю. Впрочем, доход может быть и больше. При некоторых условиях. Они должны договориться, что вложат их общие деньги за первые восемь месяцев совместной работы, — а может быть и меньше, если дела пойдут быстрее, — вложат доходы, когда они достигнут 500 фунтов, в дело. Этот капитал позволит им добавить к продаже кремов и туалетной воды еще и салон… Да, салон чая, а почему бы и нет? Там будут продаваться лучшие кондитерские изделия во всей Австралии…

— Было бы хорошо, если бы кто-нибудь из вас… Ладно, согласна, пусть бы вы оба поехали в Сидней и посмотрели все на месте. Разумеется, расходы на проезд и на ваше пребывание там я возьму на себя… Нет, что касается костюма и платья, тут уж платите сами!

При этих ее словах оба они расхохотались. Им просто хотелось проверить, до чего она может дойти в своей щедрости. Они шутили. Они хотят быть настоящими партнерами и оплачивать все, что надлежит, не больше и не меньше.

"Можно вопрос, Ханна: где вы учили французский? Он у вас временами довольно забавный". (Первый раз в своей сложной жизни Ханна столкнулась с обычной французской насмешливостью, о которой только слышала. Сперва она рассердилась, а потом посмеялась вместе с ними.)

В Сиднее они должны отыскать Дину Уоттс, которая им все объяснит. Нет, ее самой там может не быть. Ей, возможно, придется задержаться в Мельбурне.

Она выпила с ними традиционный пятичасовой чай и даже пообедала. Весь вечер говорили о Париже. И следующее утро она тоже посвятила им. Теперь речь шла о ее стиле оформления салона, мельчайшие детали которого следовало сохранить: белый и красный цвета, дерево под черным лаком (натуральное черное дерево стоит слишком дорого и для начала покупать его не стоит).

Она хотела задержаться в Балларате на четыре-пять дней, а потом поехать в Бендиго и, наконец, в Аделаиду, чтобы организовать свои филиалы в этих трех городах. Но их случайная встреча все переиначила. Она совершенно напрасно, из своей обычной осторожности, задавала бесчисленные вопросы. Все ответы, которые давали французы, только укрепили ее убеждение, что ей действительно повезло. Они проводили ее на поезд и уже были готовы поехать с нею, такое взаимопонимание успело между ними возникнуть. Однако им нужно было заняться некоторыми делами: освободиться от работы у Лаклана, найти себе новую квартиру и съездить посмотреть, как обстоят дела на западе, и прежде всего в Аделаиде, откуда они обещали сразу же написать ей.

По правде говоря, она и сама не хотела, чтобы эти двое путались у нее под ногами в течение нескольких дней. Интуиция подсказывала ей, что в поисках агентов по сбыту она, может быть, уже нащупала общее решение всех своих проблем касательно Австралии. Тем более, если брат Региса Фурнака хотя бы отчасти соответствует тому описанию, которое она получила.

Старшему брату Региса, Жану-Франсуа Фурнаку, тридцать один год. Ханна, которая девять раз перечитала "Трех мушкетеров", сравнила его поначалу с д'Артаньяном. У него небольшие усы и карие веселые глаза с хитринкой. Его магазин на Бурк-стрит очень элегантен и занимает целых четыре салона.

Он — замечательный торговец и прекрасный коммерсант: ловкий, неизменно приветливый, ничто не может вывести его из себя. К тому же он в меру беспринципен, навязчив и галантен одновременно, семь его продавщиц повинуются каждому его взгляду.

Ханна сама проверила все это: она вошла в его магазин как простая покупательница…

Нужно было что-нибудь купить, и она покупает крепдешиновую кофточку с рукавами-буфами и муслиновым жабо, за которую ей приходится выложить сумасшедшие деньги, целое состояние — 7 гиней. "Надо будет потребовать от него возмещения, если мы станем партнерами".

Кофточку она выбирала два часа, специально пытаясь вывести из себя продавщиц постоянно меняющимися требованиями и хладнокровно, словно охотник за дичью, наблюдая за хозяином магазина. Он наконец начал о чем-то догадываться и подошел к ней.

— Или я ошибаюсь, или у вас на уме что-то другое, а не простая покупка?

То, что произойдет в этот момент, именно в эти минуты, то решение, которое она примет, повлияет не только на всю ее жизнь в Австралии, но и на всю эту историю. Лишь собираясь начать переговоры с Фурнаком, она уже представляет себе, как едет в Европу, ищет Тадеуша, находит его, выходит за него замуж, рожает детей, — словом, живет той жизнью, о которой так мечтала.

Это смелое, головокружительное видение, по ее мнению, очень реально, и она все ясно себе представляет. Ведь она не бросилась к Фурнаку, едва сойдя с поезда, а провела в Мельбурне целых четыре дня. Она все обдумала, изучила и просчитала.

И к тому же она встретила Пола.

"Виттекер, Виттекер и Твейтс" — такая вывеска была на офисе адвокатов, о которых ей говорил Клейтон Пайк — депутат-миллиардер. Он же дал их адрес и порекомендовал к ним обратиться: "Ханна, если вы хотите стать богатой торговкой…"— "Да нет, это совсем не то — я хочу стать богаче вас". — "Да, от скромности вы не умрете. Обратитесь к этим людям. Они могут вам помочь". Она последовала этому совету. Пол Твейтс, третий член адвокатской коллегии, жил в Австралии всего один год. Ему тридцать четыре, и до переезда сюда он работал в Лондоне и Нью-Йорке, сколотил приличное состояние, частью которого ему пришлось пожертвовать, чтобы оплатить свою долю в ассоциации. Такова была информация, полученная ею от Пайка. К этому он добавил, что ей нужно обратиться именно к Твейтсу, а не к кому-нибудь другому, "и он вас вполне устроит".

Пайк и сам не подозревал, насколько он был прав. Ханна была поражена, едва приступила к делу. Пол Твейтс очень внимательно, молча слушал, пока она подробно излагала свои планы. Пол был упитанным, склонным к полноте блондином небольшого роста, с розовой кожей. Взгляд у него был мягким, словно удивленным, но в нем читался изворотливый и педантичный ум. Его явно не устроил ее рассказ о планах на будущее. Пусть она начнет сначала и поведает все о своем маршруте до дверей их офиса.

…А теперь он вдруг говорит, что не возьмет гонорара за консультацию. То есть нужно заплатить чисто символически, всего один шиллинг. Но он хочет взять с нее слово, что отныне она будет пользоваться только его услугами для решения всех вопросов, связанных с работой ее предприятии по всей стране. Он становится ее официальным адвокатом.

— Вы думаете, что у меня получится?