Поль-Лу Сулитцер - Ханна

— Об этом я как раз ничего и не знаю. Но мне очень любопытно видеть, как женщина входит в эти джунгли, а из оружия у нее при себе только и есть, что огромные сияющие глаза. Кстати, не хотите ли выйти за меня замуж?

— Нет. — "Похоже, это еще один псих, словно я их коллекционирую", — думает Ханна, а вслух спрашивает — Ну а если у меня ничего не выйдет?

— По крайней мере я смогу наблюдать за тем, как вы начнете, что само по себе необычно. Я буду бесплатно работать для вас шесть месяцев…

— Одиннадцать!

— Но почему же одиннадцать, а не двенадцать?

Она рассказывает об их пари с Клейтоном Пайком, которого он, конечно, знает. Не только потому что Клейтон Пайк один из самых богатых людей Австралии, но еще и потому что в Мельбурне его интересы представляет Генри Мортон Виттекер, старший адвокат их ассоциации.

— Ведь это Пайк направил меня к вам, мистер Твейтс.

— Зовите меня Пол.

— Ну а вы меня — Ханна.

— Ханна, я действительно лучший юрисконсульт этого полушария.

— Вы это говорите со всей скромностью?

— Со всей. Если я вас правильно понял, вы хотите сделать здесь, в Австралии, как можно больше денег и как можно быстрее вернуться в Европу?

— Да, это так.

— Мне и самому здесь до смерти скучно. Так вы уверены, что не хотите выйти за меня замуж?

— Абсолютно.

— Мы вернемся к этому разговору через одиннадцать месяцев, когда вы выиграете у Пайка пари. В конце концов, я предпочел бы жениться на вас, когда вы станете богатой и у вас будет 50 тысяч фунтов. Не смогу же я отказаться от женщины под тем лишь предлогом, что она богата, — даже у моего снобизма есть пределы. Пожалуйста, заплатите мне мой гонорар.

Он дает ей расписку на шиллинг, составляющий весь его гонорар до второго мая 1894 года — точной даты платежа по их пари с Пайком. Вместо стола у него положен на ножки толстый лист стекла, и на нем ничего нет — ни одной бумажки, никакого чернильного прибора, ни одной его личной вещи. Он смотрит на Ханну чистыми глазами пухленького ребенка, а потом делает жест, к которому она впоследствии привыкнет: большой и указательный пальцы его руки двигаются по стеклу, словно ребенок имитирует кого-то идущего.

— Давайте поговорим об этой возможной ассоциации с Форнаками…

— С Фурнаками.

— Вы уверены, что вам удастся их убедить?

— Совершенно.

Он сложил кончики своих коротких розовых пальцев и начал:

— Видите ли, есть много возможностей…

— Итак, идея обмена акциями, сложения ее и Фурнаков капиталов, эта идея принадлежит ему. Конечно, тут есть определенная трудность: семья Фурнаков, живущая на Бурк-стрит, не только не знает о серьезных планах Ханны, касающихся их, но пока ничего и не предприняла для создания акционерного общества. Однако…

— Мне удастся убедить их, — говорит Ханна.

— Ваша самоуверенность сбивает меня с толку.

— Хотите поспорим? Заключим пари на ваши гонорары.

— Да ведь я не Клейтон Пайк. Что будет со мной, если я потеряю этот шиллинг? Вот почему я и не хочу рисковать. Допустим, что вам удалось убедить Фурнаков…

— Для того чтобы осуществить сложение капиталов, Твейтсу пришлось серьезно уговаривать Ханну: она не хотела расставаться ни с чем, что ей уже принадлежало.

Наконец он нашел решающий аргумент, пожалуй, единственный, который помог сломать ее упрямство:

— Ханна, вы ведь не хотите всю жизнь провести в Австралии!

— Конечно нет! Я вам об этом сказала.

— Вам хочется поскорее вернуться в Европу.

— Да, но…

Только потом, смекнув наконец, что он имеет в виду, что он увидел и понял раньше ее, она все-таки принимает решение. Теперь ей все становится ясно: масштабов Австралии для нее явно мало. Заработав здесь достаточно денег, она поедет в Париж, Вену или Лондон и без труда найдет там Тадеуша и Менделя. Почему бы ей не попытаться пойти дальше? Почему бы ей не повторить везде то, что она сделала здесь, на краю света? "Ты можешь стать самой богатой женщиной в мире, во всяком случае самой богатой из тех, кто может сказать, что она сама заработала все свои деньги. Когда рядом будет Тадеуш, все станет еще проще. Он будет писать свои книги, а ты делать деньги, и вас обоих будут все знать…"

— Я думаю, Ханна, что вы пойдете значительно дальше того, о чем сейчас думаете. Почему я хочу связать свою судьбу с вашей? Тот шиллинг, который я на вас поставил, принесет мне столько денег, что я смогу купить на них парочку замков в Кенте. Да потом, ведь это чертовски занимательно — следить за тем, как ваша звезда восходит. Скажите мне наконец "да"! В Австралии всего три-четыре миллиона жителей, и ваши доходы здесь быстро достигнут предела. Те уступки, которые вы сделаете Фурнакам — Боже мой, они-то ведь ещё ничего не знают! — из Франции или из Англии покажутся вам сущей мелочью. Вы должны заключить с ними соглашение только по одной географической зоне — допустим, до Новой Зеландии. Весь остальной мир — ваш…

Она согласилась. Как не сказать "да" человеку, который открывает тебе тебя самое! Он поможет ей создать два ее первых акционерных общества. ("Почему два? Осторожность никогда не мешает. Представьте себе, Ханна, что какой-нибудь из ваших кремов испортил кожу лица одной из дам. На вас подадут в суд, и вы все проиграете. А существование двух акционерных обществ уменьшает этот риск. Вам срочно нужно оформить патенты на ваши кремы. Не только в Австралии, а и во всем мире, и я этим займусь. Не хватало только того, чтобы у вас украли ваши колдовские рецепты".)

Постоянно советуясь с Полом Твейтсом, создавая свои общества и бесконечно хлопоча, чтобы юридически оформить их, чтобы эти предприятия смогли заработать, — вот так она провела четыре дня в Мельбурне в начале июня 1893 года. И только после этого пошла к Жану-Франсуа Фурнаку.

В глазах этого гасконца можно было прочесть сначала попытку очаровать ее, чего и следовало ожидать от продавца магазина дамской одежды, затем — удивление и настороженность расчетливого торговца, которые сменила ярко выраженная заинтересованность, и, наконец, мечтательность: "И вы хотите снять часть моих помещений?"

Хаяна ответила, что они потратят значительно меньше времени, если он прекратит делать вид, будто ничего не понимает. Она уже знает его брата Региса и его свояченицу Анну, уже оценила его жену Мэри-Клер, которая открыла второй магазин на Литл Коллинз-стрит и торгует в нем шикарными безделушками.

— Я у нее приобрела изумительные туфли из белого драгета с пряжками, инкрустированными ирландским камнем. Ваша жена и вы торгуете самыми лучшими товарами в Австралии. Я же представляю вершину богатства и изящество в другой области. Мы созданы для того чтобы договориться и работать вместе.

Она, разумеется, не ждала от него немедленного ответа. Подобные дела так сразу не решают, и ей нужны действительно серьезные, а не легкомысленные партнеры. Он вполне оправданно доверяет своей жене. Ей уже говорили об этом, и она знает, что именно жена занимается финансовой стороной их дела, а он только шьет модели платьев по гравюрам, которые присылают из Парижа. Мимоходом она отмечает, что у него действительно большой талант модельера и вообще во всем, что касается платьев и женской одежды, даже удивительно, откуда у мужчины может быть такой вкус. Она, безусловно, купит у него много платьев, разумеется, если для нее будет сделана скидка. Кстати, не мог бы он пересмотреть цену той кофточки, которую она у него купила? 7 гиней — это, пожалуй, слишком… И если уж они будут работать вместе — он и она, — то самая меньшая скидка, которую он должен бы для нее делать, — это сорок процентов. И…