Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Правда, последнее время Нямжав с нетерпением ждала конца смены и быстро, не задерживаясь, бежала домой. Но на это была причина. Как же, а вдруг Дондов приехал и ждет ее? Так и в этот раз: выйдя на улицу, она сразу заторопилась. Увы, дома она застала только Норжму, торопившуюся на фабрику к началу второй смены.

— Чай я вскипятила! — бросила та на ходу.

Нямжав налила чашку горячего чая. Но пить не стала: почувствовала себя очень одинокой. Норжма работала в другую смену, и они почти не видели друг друга. В юрте было тоскливо и пусто. К тому же хотелось есть. А дома, как назло, ничего не было: мяса не осталось совсем, мука, которую выдали по карточкам несколько дней назад, почти кончилась. Нямжав надумала было съездить в город за мясом, но потом решила, что уже поздно и лучше пойти перекусить в рабочую столовую. Она оделась и собиралась уже уходить, когда услышала осторожный стук в дверь. Сердце замерло. Она хотела что-то сказать, но словно онемела. Стук повторился.

— Да... — еле слышно отозвалась она наконец.

Дверь открылась, и в юрту вошел человек в шинели. Переступив порог, он поставил чемодан на пол и, широко улыбаясь, шагнул к ней. В то же мгновение Нямжав почувствовала, что сознание покидает ее. Очнулась она уже в объятиях Дондова. Нямжав заплакала от радости. Что ж, теперь это не стыдно!

— Ну, вот я и приехал, — сказал Дондов и снова нежно поцеловал ее. — Как ты жила все это время?

— Ничего, жила. Очень скучала по тебе. — Нямжав вытерла слезы.

Дондов обнял ее еще крепче.

— Я тоже очень тосковал по тебе.

Они некоторое время стояли молча, не двигаясь, рассматривая друг друга.

— А как твоя нога? Совсем поправилась?

Дондов улыбнулся:

— Прекрасно. Лучше не надо!

Но Нямжав видела, что Дондов был очень бледен. Чувствовалось, что он сильно устал. Нямжав забеспокоилась.

— Садись. Я сейчас приготовлю еду.

«А есть-то ведь нечего», — с ужасом подумала Нямжав. Дондов между тем снял шинель, и она увидела у него на гимнастерке орден и медаль. «Норжма правильно сказала: «Вернется весь в орденах», — улыбнулась Нямжав. Дондов присел на стул поближе к печке. Он продрог с дороги и хотел согреться.

Нямжав разожгла огонь, поставила кипятить чайник.

— Сиди и грейся, я сейчас, — сказала она и вышла из юрты. Солнце уже почти совсем зашло, не было никакого смысла добираться до центра — все магазины уже закрыты. Нямжав не знала, что делать. На счастье, из стоящей невдалеке юрты вышла ее бывшая наставница — Ханда. Они были соседями. Нямжав подбежала к ней.

— Бакша, я хочу попросить у вас в долг немного мяса. Ко мне приехал...

Ханда поняла все с полуслова.

— Значит, приехал все-таки твой жених?

Нямжав кивнула.

— Хотела съездить в город, да уже поздно — все закрыто.

— Не беспокойся, дочка. — Ханда направилась в дальний угол двора к небольшому амбарчику, открыла его и вытащила целую баранью ногу.

— Я сварю ее целиком, — сказала Нямжав, принимая мясо.

Нямжав побежала к себе, а Ханда, глядя ей вслед, подумала: «Ну, наконец-то у нее все образуется. Намаялась, бедняжка».

Войдя в юрту, Нямжав как можно беззаботнее сказала Дондову:

— Я только недавно с работы. За молоком не успела сходить. Так что не обессудь — будешь пить чай без молока.

Дондов укоризненно посмотрел на нее.

— О чем ты говоришь! Прошу тебя, только не волнуйся. Ничто не имеет значения, кроме того, что мы вместе.

Нямжав подала Дондову пиалу с чаем и поставила варить мясо.

Дондов пил чай, не отрывая глаз от Нямжав. Выпил одну пиалу, другую. Он согрелся, капельки пота выступили у него на лбу. Нямжав вытерла их своим платком.

— Видишь, как действует на меня чай из твоих рук. Я весь горю. Я так спешил к тебе. Как только выписался из госпиталя, сразу сюда поехал.

— Так ты теперь... — Нямжав не стала продолжать, не зная, как поделикатнее спросить его о самом заветном.

Но Дондов словно прочитал ее мысли.

— Да, я полностью демобилизовался и теперь от тебя никуда не уеду.

Нямжав засияла от радости:

— А я тебя никуда и не пущу.

«Дождусь я сегодня Дондова или нет?» — подумала Нямжав, все еще стоя у распахнутого окна, наслаждаясь свежим воздухом и любуясь переливами огней праздничного города. Она все время вслушивалась: не раздастся ли знакомый гудок. Нямжав научилась безошибочно узнавать его даже среди многоголосого хора сигналов грузовых и легковых автомашин столицы.

Осенью 1945 года после демобилизации Дондов окончил курсы шоферов и с тех пор водил свой грузовик во все концы страны. Нямжав часто приходилось ждать возвращения супруга из дальнего рейса, не спать ночами, прислушиваясь, не загудит ли его грузовик под окнами, или неожиданно просыпаться от этого гудка. Ведь прошло почти тридцать лет с тех пор, как они с Дондовом поженились. Кажется, все это было совсем недавно. Годы пробежали незаметно. У них родилась дочь. На работе пришли почет и уважение: за доблестный труд их неоднократно премировали, награждали грамотами, объявляли благодарности. Потом они получили вот эту квартиру в новом доме со всеми удобствами. И все благодаря фабрике, которая стала для Нямжав родным домом. Ведь только благодаря ей, благодаря работе на государственном предприятии она нашла счастье в жизни!

Сейчас Нямжав почти пятьдесят, она частенько задумывается над будущим своей дочери: «Ей уже двадцать лет. Недалек тот день, когда она найдет себе мужа по душе, и мы с отцом будем нянчить внука или внучку. Товарищи по работе, начальство — все довольны ею, все говорят, что она молодец, что работа у нее спорится. И смекалка, говорят, тоже есть. Только что успешно сдала вступительные экзамены в институт. Может быть, даже ее пошлют учиться за границу. Мы с тоски умрем тогда. Я-то еще ничего, а вот отец, тому будет тяжко: с ума сойдет без дочки. Но мы должны думать прежде всего о ее счастье. Мы рабочие люди, мы и не такое пережили. Сейчас-то все хорошо. Наши дети приходят нам на смену. На фабрике дня не проходит без изменений: новая техника, новые машины. Мы иногда, естественно, не поспеваем за всем новым, что внедряется в производство. И потому, конечно, рады видеть, как растут умелые, знающие рабочие. Да, жизнь человеческая — очень интересная штука. У каждого — своя судьба, свой характер».

«Вот сегодня, например, — продолжала рассуждать про себя Нямжав, — у меня большой праздник — орденом меня наградили. Пришли все, с кем я работала многие годы. Только двоих не было. Ханда, будь она жива, конечно, порадовалась бы вместе со мною. Она ведь учила меня работать. Вышла на пенсию, а все равно продолжала работать, умерла на своем рабочем посту... Не было и Мешалки Доржа. Правда, сегодня его никто даже не вспомнил, вроде бы его вообще не существовало. Да и кому охота вспоминать этого спекулянта? Многих он надул, обманул, обвел вокруг пальца. Но справедливость все-таки восторжествовала. После войны его судили за расхищение государственной собственности. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Жив ли? Умер? Никто не знает.