Избранные произведения писателей Дальнего Востока

К вечеру послышалось, будто кто-то зовет меня.

Я приоткрыл глаза. Стоявшая рядом со мной женщина громко выкрикивала:

— Есть здесь Иватакэ? Иватакэ, отзовись!

Я узнал голос жены. Откликнуться у меня не было сил, и я, с трудом преодолевая боль, приподнял левую руку.

Оказывается, жена уже давно меня разыскивала. Вначале она отправилась в Хиросиму и выяснила, что меня направили в Хэсака. В Хэсака ей сказали, что я в Сёбара, и вот наконец она меня нашла. Мое лицо так изменилось, что даже собственная жена не узнала».

К дневнику Иватакэ было приложено несколько страничек, написанных его женой, вероятно, по просьбе человека, интересовавшегося чудесным исцелением Иватакэ. Сигэмацу прочитал и эти записи, надеясь, что они могут оказаться полезными.

«— Иватакэ, Иватакэ! Отзовись! — закричала я, входя в переполненную ранеными комнату сёбарской школы.

Никакого ответа.

И вдруг я увидела приподнятую руку. Так я нашла своего мужа. Его лицо изменилось до неузнаваемости, правое ухо закрывала марля, приклеенная липким пластырем.

Я обратилась к главному врачу, давнишнему знакомому мужа, с просьбой перевести его в другую комнату. Иватакэ перевели в комнату на двоих.

Пятнадцатого августа, как раз в день окончания войны, у Иватакэ резко подскочила температура, он еле дышал, но, к счастью, со следующего дня жар начал постепенно спадать. Тяжелое состояние и плохое обслуживание вынудили меня перевезти мужа в отделение клиники моего старшего брата Хосокава в Футю. (К этому времени всем пострадавшим разрешили уехать в любое место.) За большие деньги я наняла грузовик. Мы сели в кабину рядом с шофером, который закрыл нос марлевой маской, чтобы не чувствовать смрада, исходившего от моего мужа. Наконец мы прибыли в Футю. Иватакэ держал себя молодцом, а я едва-едва передвигала ноги от усталости.

Мужа немедленно положили в отделение клиники Хосокава, а наутро у него обнаружились явные признаки лучевой болезни. Останься он хотя бы еще на день в Сёбара — не было бы уже его на белом свете. Вспышка началась не потому, что муж отчаялся, потерял надежду на выздоровление, которая его поддерживала. Симптомы лучевой болезни проявлялись периодически, и последнее их проявление совпало с переездом в клинику Хосокава. Не удивительно, что лежавший в одной комнате с мужем в Сёбара господин Нагасима скончался в тот самый день, когда мы добрались до Футю, хотя его состояние было значительно лучше.

В Футю мы пробыли всего два дня и две ночи, затем переехали в деревню Юда, где находилось центральное отделение клиники Хосокава. Потом мне рассказали, что двери палаты, где лежал Иватакэ, более десяти дней держали открытыми настежь, чтобы выветрилась вонь.

В деревне Юда выращивают белые персики — знаменитый сорт «ниияма». Я дважды покупала по два пуда этих персиков и кормила ими Иватакэ. У него были повреждены корни зубов, губы распухли, весь рот воспалился, поэтому он мог есть только жидкую пищу. Я натирала на терке целую тарелку персиков, туда же разбивала два-три яйца, и этой кашицей кормила Иватакэ. И как же я радовалась, когда он съедал все до последней крошки, стараясь одержать верх над болезнью! Не прошло и месяца, как он съел все четыре пуда персиков.

Двадцать второго августа мы приехали в деревню Юда, а двадцать третьего лучевая болезнь проявила себя в полную силу. Страшный день, когда казалось, что Иватакэ вот-вот перестанет дышать. Я горько рыдала, но он нашел в себе силы слабым, чуть слышным голосом продиктовать завещание. Я поняла, что он в полном сознании, и сказала ему:

— Я в точности исполню твою волю, но уж позволь нам лечить тебя так, как мы сочтем нужным, чтобы потом мы не упрекали себя в том, что не сделали чего-то важного.

Иватакэ согласился, но после того, как ему сделали переливание крови и ввели раствор Рингера, у него еще раз подскочила температура и ухудшилось состояние. Он просил прекратить лечение, но я настаивала:

— Мы будем продолжать до тех пор, пока не убедимся в полной бесполезности лечения.

Не знаю, помогли ли переливание и раствор Рингера, только состояние моего мужа стало медленно улучшаться. Но потом на левой ноге у него появился нарыв. Он был убежден, что инъекции тут ни при чем, видимо, началось заражение крови. Муж отказался от помощи хирурга и сам вскрыл себе нарыв в отсутствие Хосокава, уехавшего в отделение в Футю.

Иссох мой муж до последней крайности. В кабинете Хосокава стоит скелет. Так вот, Иватакэ ничем от него не отличался...

Никого из врачей, кроме Хосокава, он к себе не подпускал. И это нетрудно было понять: ведь все они в растерянности опустили руки, и только Хосокава упорно продолжал делать Иватакэ переливание крови и вводить раствор Рингера.

Никакого недостатка в еде мы не испытывали. Стоило попросить у соседей немного печенки, как они приносили целую коровью печень — как будто мы могли столько съесть! Иватакэ питался главным образом персиками и сырыми яйцами. Эта еда была ему больше всего по вкусу. Я боялась, что с окончанием сезона персиков не станет, поэтому купила их про запас и опустила на дно глубокого колодца, где они хорошо сохранялись. Деревня Юда издавна славится своими белыми персиками, но в те времена никто не соглашался продавать их за деньги, и я меняла персики на одежду. К тому времени, когда Иватакэ выздоровел, два чемодана с моими пожитками опустели...»

Итак, судя по записям Иватакэ и воспоминаниям его жены, пока еще не найдено было способа лечения лучевой болезни. Самому Иватакэ помогли переливание крови, большое количества витамина С, персики и сырые яйца. И еще ему помогло — боюсь, что это неподходящее слово, но не могу подыскать другого — ничегонеделание. Ведь труд требует достаточного количества белых кровяных шариков, а если их не хватает, сопротивляемость организма падает, наступает переутомление. И, конечно, важнейшую роль сыграло неистребимое желание преодолеть болезнь. Таков был вывод, к которому пришел Сигэмацу.

Прочитав записи Иватакэ, Сигэмацу решил, что самое главное сейчас — вселить в Ясуко надежду на выздоровление. Она должна обрести уверенность в том, что выживет. Девушка с каждым днем становилась все слабее, но никто не знал, как ее вылечить, поэтому оставался лишь один путь: хорошенько кормить ее и поддерживать в ней волю к выздоровлению.

Перед тем как лечь в клинику Куисики, Ясуко побывала у двоих врачей из Кобатакэ, но назначенные ими лекарства, даже не распечатав, выбросила в сточную канаву. Это подтвердила Сакамото, с которой Сигэко встретилась в бакалейной лавке. Заметив, что Ясуко выбросила лекарства, Сакамото подобрала их, прочитала фамилию и дату и убедилась, что девушка так и не распечатала обертку. Все это лишний раз свидетельствовало о том, как расстроена была Ясуко!