М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 1

Подгулявший министр энергетики и топлива Михаил Дупель торопился с презентации вина божоле не домой под сосны, а в редакцию газеты. Его немедленно провели наверх. К Дупелю в газете относились с подобострастием, боялись почти так же, как и Баринова, знали, что это на его деньги отгрохали здание, что зарплаты сотрудникам платит его банк, что же до акций газеты, коими с Дупелем формально расплатились, то рядовые работники редакции не слишком разбирались в их подлинном значении. «Акционер» - слово важное, но невнятное. Акции газеты - его собственность, и что из того? Что ему принадлежит: бумажки и квитанции - или дом и стулья?

Дупель вошел в кабинет к Баринову, держа в руках сегодняшний номер. Номер не успели подписать в печать, он прихватил полосы на столе у верстальщика - а кто Дупелю возразит? Не тот он мужчина, чтоб ему возражали.

- Остряки у нас в газете, - сказал Дупель, - мастера заголовки сочинять. Репортаж о гонках каков, а? «С ралли - в кювет!» Ну ребята! Премию надо давать!

Заголовок этот три часа подряд выдумывал уволенный редактор. Баринова покоробило, что Дупель назвал газету «нашей». Сам Баринов считал ее только своей.

- Это ж надо так написать! А? Какую же ему премию дать? Давай ему за статью про гонки - гоночную машину купим? Или этот вот заголовок, нет, ты прочти! Прочти! - и Дупель показывал Баринову то, что Баринов и так превосходно знал. - Вообще весь этот стиль, шуточки, ну эта ваша фирменная подача заголовка - люблю! Люблю эту двухходовочку. Раз - заголовок крупным шрифтом! И ниже петитом - бац! Еще одна фразочка! - шах и мат! Читатель наживку проглотил, а ты его второй фразочкой подсек и под губу крючочком дерг! «Моссовет велел мясу дешеветь. - Мясо не хочет!» Тонко! А еще: «Курилы сдали! - В аренду ракетному комплексу!». Раз, и потом - бац! Стиль!

Дупель сел, Баринов сел напротив и ждал, когда Дупель перейдет к делу. Каждый из миллиардеров, разделивших страну, вел переговоры на особый манер. Чиновники, политики и журналисты давно наизусть выучили эти манеры. Левкоев переходил на блатной жаргон, Балабос соблазнял собеседника байками о дорогой жизни, Дупель сначала шутил, потом тихо излагал требования. Баринов ждал, пока Дупель скажет все свои веселые слова.

- Или вот, смотри-ка, Вася! Ловко завернули! Вот ты тут про демократию ловко пошутил. «Где наша демократия? - Где-где. В Думе!» Поддел, молодец! Правду сказал, между прочим. Где демократия? - Дупель бросил вокруг себя взыскующий взгляд и только развел руками. Зато он увидел разнообразные предметы дорогой обстановки кабинета, и это подвигло его на следующую фразу: - не все так печально, Вася, жизнь-то удалась. Вспомни, с чего начинали.

Начинали они с разного. Миша Дупель, еврейчик из провинции, был в юности правоверный комсомолец, переменился лишь в последние десять лет. Вася же Баринов, сын Потапа Баринова, известного партийного вольнодумца (из либеральных мидовских работников: посол в Мексике Баринов, посол в Канаде Яковлев, представитель в ООН Миртов - коих Горбачев призвал из дальних стран рушить гнилую советскую систему), с детства все коммунистическое презирал и отличался широтой взглядов. Вася Баринов не менял ни пристрастий, ни убеждений - этим, собственно говоря, и отличается порода от беспородности: к чему ей перемены?

- Разве что демократии нам и не хватает, - подытожил Дупель. А так - все есть. Божоле не хуже, чем в Париже. Но - демократия нужна, Вася. Без нее и божоле, и нашу газету прикроют. Ты бы, Вася, показал, как развивается демократическое движение, не хватает этого в нашей газете. - Дупель опять назвал газету «нашей», опять Баринов покривился.

- А оно разве развивается, движение?

- Люди работают. Программы пишут. Про Кузина надо материал дать.

- Скучный он, тошно писать про него.

- Знаю, что скучный. Зато нужный.

- Уволь, Миша. Мне политика ни к чему.

- А чем же ты интересуешься, Вася, если политикой не интересуешься?

- Теннис люблю. Вот йогой увлекся. Разные есть увлечения.

- Беззубая стала газета, Вася. Остроумная, а беззубая.

- Какая есть, Миша. Лучше нет в стране.

- Что за газета без полемики.

- Не будет полемики, Миша. Принцип: беспристрастные факты. Пусть они все удавятся - а мы скромненько, петитом: похороны во вторник, венки заносить со двора. И никакой борьбы.

- Не бывает так

- Не стану вмешиваться, не проси. Тошнит от пафоса. Стиль наших отечественных газет с детства бесит. Вперед! Давай! У меня никакие «давай!» не проходят. У меня целый этаж дармоедов, сидят и информацию собирают - а я мелким шрифтом, без эмоций публикую. Информация - это свобода, и другой свободы не бывает. А чтобы легче информация прошла, я сверху заголовочек даю посмешнее.

- Хорошо. Вот информация. - Дупель уселся поглубже в кресло. - Откудa деньги приходят - и куда уходят. Десять лет назад поделили партийное наследство и предприятия. Тогда страна была в кризисе - для бизнеса это хорошо, не надо думать, что делать с прибылью. Потом распределили ресурсы - главное, что у нас есть. Оттуда, из регионов добычи, из земли - пошли уже хорошие деньги. Из кризиса страна вышла, и тут стало тяжело. С деньгами всегда проблема: нет их плохо, а есть - еще тяжелей. С деньгами, как с детьми: пристроить надо. Советский Союз вкладывал в вооружение, Кубу, космос, образование. Деньги тратили на будущее и на безопасность. На что теперь их тратить и где держать?

- Где хочешь, там и держи. Банков, что ли, мало?

- Построили банки. В мировую банковскую систему, правда, банки эти не вошли: не пустили. Они сами не захотели, с краю удобнее: чуть что, а ты раз, и за дверь. Но вот странность: зачем такие банки, что готовы каждую минуту закрыться? Потом стали создавать информационные империи - телевизионную, газетную. Вложили туда немереные деньги. Знаешь, сколько вбухано в твою газету? Она что - прибыль приносит? Рекламой божоле? Пусть хоть себя окупит, уже спасибо. Ответь мне: зачем - банки, которые не вполне банки и газеты, которые только жрут деньги?

- Зачем?

- Затем, Вася, что это рабочий инструмент - покупать власть и ее удерживать. А больше - незачем. Неужели думаешь, газета нужна для информации о выставке авангардистов в Майами и для рекламы божоле?

- А разве во всем мире не так?

- Мы не во всем мире, Вася. Мы - здесь.

- Разве? А я думал - мы теперь в мире без границ. Идеологии нет, бизнес общий. У тебя самолет под парами стоит. Захотел - и в Нью-Йорк! Вон Шприц нынче колесит по свету. Из России уехал, а беднее не стал.

- Пока не стал. Пока на свободе.

- Думаешь, достанут?

- Шприц - дурак. Сам не знал, чего хотел. Хотел, как пошикарнее, только не понимал, что дороже и шикарнее - это не одно и то же. Помнишь то время, когда в Москве и триста тысяч были деньги? Было такое время, ты просто позабыл. Как мы шиковали, когда в кармане сто штук лежало. И скажу тебе, Вася, это было самое золотое время. Ведь больше и не надо, чтобы красиво жить. На сто тысяч можно так время провести, как на миллион не проведешь. Бедность, она человека красит, Вася. И прислуги столько не нужно, и времени свободного больше, и обязанностей нет. Красивое время было! Помню, Балабос приехал в Канны на кинофестиваль, подходит к дверям, нет ли для меня билетика? А одет он - ну сам понимаешь, не от Ямомото, не умели тогда. Нету, говорят, для вас билетика. И лишний билетик купить нельзя? Исключено. А за десять тысяч баксов? К нему очередь выстроилась. Он всем охранникам по билету купил, а сам не пошел - он кино не любит. Вот так мы жили, Вася, - и хватало! Всем хватало! Даже охране сходить на Каннский фестиваль хватало! Это уже потом разврат начался: Куршевель и прочее. Это уже потом он устраивал свой «Бал Босса» на десятилетие фирмы - в Кремлевском дворце. А тогда - тогда все было романтично. А почему изменилось все, скажи? Я сам тебе скажу: потому что наступила пора принимать решения. А вот к решениям Шприц и Балабос не готовы. Ломать - не строить.