Валерий Зеленогорский - О любви (сборник)

Не прощаясь, он закрыл дверь, легко и пружинисто прыгнул в катер и собранно и четко принялся думать о сегодняшних терках, которые принесут ему еще пару сотен лимонов, которые он никогда не сумеет потратить.

Девушка осталась лежать в номере, оглушенная и оплеванная произошедшим. Ей никогда до этого не было так противно, она еще не знала, что завтра ей принесут на рабочий стол конверт, где будут лежать пятьсот долларов и письмо из кадров: «Банк в Ваших услугах не нуждается, спасибо за сотрудничество».

Сергеев жил в маленькой квартирке на набережной, в спартанской обстановке и в стерильной чистоте. Страсть к порядку у него была болезненной, он выгнал первую жену лишь за то, что та чистила картошку на обеденном столе, не подложив газету. Она ушла, ничего не поняв до сих пор, стала лесбиянкой и вообще не готовит.

Распорядок дней недели у Сергеева был железнее тюрьмы строгого режима: понедельник – день личных переживаний, вторник – преферанс с компанией друзей студенческой поры, среда – стирка и уборка, четверг – секс с приходящей Ниной, строго с семи до десяти. Сначала ужин, потом прелюдия, всегда одна и та же: он сажал ее голую на телевизор, и она сидела с раздвинутыми ногами, а он смотрел на нее вместо программы «Время» – вот такой затейник, бляха-муха. Если у него возникало дополнительное желание после десяти, он не продолжал, заканчивал свидание, не нарушая заведенного порядка. Нина уходила, он готовился ко сну и засыпал на правом боку, следуя рекомендациям своего врача не нагружать сердце.

В пятницу он устраивал ужин с друзьями и их женами, всегда с водкой, жареными курами и пением под гитару песен КСП (туристские песни про туман и запахи тайги), пел он плохо, играл еще хуже, но старался, и все терпели, как интеллигентные люди, потом он рассказывал анекдоты, которые много лет собирал и записывал – их накопилось не один десяток, он разработал форму записи, систематизировал их по разделам: про евреев, про Чапая и так далее. Анекдоты по записной книжке слушать было невыносимо, потом все уходили, Нина садилась на телевизор и после ехала в метро, надеясь когда-нибудь остаться у него навсегда.

Единственной страстью Сергеева была коллекция сигаретных пачек из разных стран и континентов. Большей тупости, чем коллекционирование, придумать нельзя – тысячи коробочек стояли в стеллажах в его комнате, он, лежа на диване, всегда их видел, помнил историю их приобретения; он вообще знал много историй о том, что курил тот или иной мудак из всемирной истории. Сам Сергеев не курил, а только собирал пачки и радовался новым, как ребенок: гладил их, чистил, перебирал. Однажды у него ночевал брат из Воронежа и ночью взял сигарету из коллекционной «Новости», сделанной эксклюзивно для Брежнева, когда тому уже запретили курить. Он хотел убить брата, но не смог, однако больше о нем слышать не хотел и даже не поехал к нему на похороны.

Еще он болел за футбол. Сам не играл, но считал себя крупным специалистом, знал футбольную статистику – кто, кому, когда, в каком году какой ногой забил. Кому было надо это знание, не знаю, но он очень этим гордился.

Он принципиально не заводил детей, считая, что они станут его жалкой копией из-за женщины, которая смешает свои гены с его, испортит породу, которой он дорожил, – тогда еще не было моды изучать свою родословную, а Сергеев свою знал, как сборную Кореи на чемпионате мира, и гордился, что его предки служили царю, доставляя царские указы по всей России.

Как и его предки, он тоже работал по связи – на телефонном узле главным инженером. Работу любил за возможность оказать услугу и кое-что получить взамен. Перед ним одним в его кабинете пела Бабкина, Жванецкий на 8 Марта читал работникам узла свои перлы за отдельный номер, не спаренный с соседями, директор фабрики «Ява» лично приносил ему новые пачки экспортной продукции. Он был всемогущ, и это его вдохновляло.

Жизнь катилась ровно и плавно, расписание неделя за неделей выполнялось неукоснительно, но однажды Нина слезла с телевизора, и там затанцевали «Лебединое озеро» в пять часов утра, начался путч, и Сергеев пошел к Белому дому защищать демократию. Он, конечно, как член партии, верил, что можно кое-что поправить, был против развала Союза, хотя никогда не был на Дальнем Востоке и в Душанбе, но крепко понимал, что нельзя отдать ни пяди земли. Он провел три дня у стен Белого дома, получил от Ельцина медаль и гордился, что его руками остановили развал страны.

Произошло чудесное превращение: скромный чиновник связи стал акционером большой сотовой компании, превратившись со временем в микроолигарха с неограниченными возможностями. Теперь у него дом в Малибу, целый этаж под коллекцию сигаретных пачек, он ловит рыбу, как герой книги Хемингуэя «Старик и море», иногда дома поет песни под гитару, его слушает управляющий малаец, не понимающий ни слова. Жениться он не стал, и в новой жизни по старому распорядку, в четверг, в дом привозят двух филиппинок, умелых и нежных. Единственное, о чем он жалеет, – на плазму никого посадить нельзя даже за деньги, технический прогресс лишил его старой привычки увидеть мир через влагалище.

Нина не дождалась крутого взлета Сергеева, тоже живет в Америке с афроамериканцем-юристом, тихо и без пафоса, шоколадные ее дети не нравятся дедушке, ветерану войны, да и зять тоже пугает своей инородностью, а что поделаешь? Надо молчать и терпеть. «Чтоб он сдох, этот Горбачев, со своей перестройкой!» – так часто думает старик, а другие, совсем наоборот, почитают Михал Сергеича как живого бога.

Много нового принес капитализм в нашу жизнь. Если раньше чего-нибудь хотелось в пять часов утра: ну выпить там или девушку, – то решить эту проблему было архитрудно. Выпить можно было у таксистов или в ресторане Шереметьева. А вот любовь в пять часов утра – это только по месту жительства, и то если жена дома, а не на ночной смене на швейной фабрике. А если жену не хочешь? Телефоны у людей были, а секса не было. Два этих понятия соединились только после падения Берлинской стены. Позвонить по телефону, услышать пленительный голос и сказать чужому человеку все, в чем самому себе признаться стыдно… Конечно, русскому человеку говорить об этом менее интересно, чем делать. Мы любим сначала сделать, а потом поговорить, наоборот – это извращение. Но услуга была, и люди звонили в основном из любопытства попробовать, как мохнатый заморский, а потом, как всегда, яблочко родное из сада укусить и свою родимую оприходовать без лишних слов.

С.С. не звонил много лет, повода не было, но однажды пришлось – судьба так распорядилась. День стоял яркий, теплый. Лето, все на дачах, мужчины свободны от оков семейных с мая по сентябрь. Начинается свободное падение. Вот такой понедельник свел С.С. и группу товарищей, которые выпили на завтрак. Потом был обед, переходящий в ужин, а закончились игры – все по домам.