Джоанн Харрис - Остров на краю света

Я кивнула. Я знала эту историю. Саланцы, конечно, считали, что виноват сам Бриман.

Он покачал головой и внезапно показался стариком, словно отбросил всякий наигрыш.

— Глупо, правда? Как мы себя обманываем. Какие шипы вонзаем друг в друга.

Он поглядел на меня.

— Мадо, Жан Большой тебя любит. По-своему.

Я подумала о фотографии с моего дня рождения и об отцовской руке, лежащей на плече Адриенны. Бриман осторожно взял меня за руку.

— Я мог бы помочь тебе позаботиться об отце, — сказал он.

— Я знаю.

— Я могу все устроить. Там очень хорошо, Мадо. В «Иммортелях». Медицинское обслуживание не хуже, чем в больнице; доктор с материка; комнаты большие; и он сможет видаться с друзьями так часто, как только пожелает.

Я заколебалась. Сестра Тереза и сестра Экстаза уже рассказали мне про то, как живут у Бримана пенсионеры. Судя по всему, это должно было стоить кучу денег.

Он покачал головой, словно отметая мои сомнения.

— Я все устрою. Продажа земли покроет все расходы. Может, еще и с лихвой. Я понимаю, Мадо, тебе это не по душе. Но может быть, так будет лучше.

Я обещала подумать. Бриман и раньше намекал на это в письмах, но открыто заговорил впервые. Мне казалось, что это стоящее предложение: Жан Большой в отличие от мамы никогда не верил в медицинскую страховку, а я не могла оплачивать уход за ним из своих скудных заработков. Несомненно, он нуждается в помощи. А у меня своя жизнь, в Париже, куда я могу — нет, должна — вернуться. Десять лет я идеализировала Ле Салан, воображая себя изгнанницей, ради места, которого уже нигде не было — а может, и вообще никогда не было, — кроме как в моей памяти. Но каковы бы ни были мои мечты, столкновения с суровой реальностью им не пережить. Мой дом уже не здесь. Слишком многое изменилось.

На выходе из дома мне попались Ален Геноле и его сын Гилен — они шли навстречу мне, из деревни. Оба запыхались. Они были очень похожи, но Ален — в традиционной парусиновой vareuse, а Гилен — в ядовито-желтой футболке, неоново светившейся на фоне загорелой кожи. Завидев меня, он ухмыльнулся и рывками побежал вверх по большой дюне.

— Мадам Жан Большой, — выдохнул он, останавливаясь, чтобы перевести дух. — Дайте нам на время ваш прицеп из шлюпочной мастерской. Это очень срочно.

Сначала я решила, что он меня не узнал. Это Гилен Геноле, он двумя годами старше меня; мы играли вместе детьми. Неужели он действительно назвал меня мадам Жан Большой?

Ален поздоровался кивком. Он тоже беспокоился, но явно не считал дело настолько важным, чтобы из-за него бегать.

— «Элеонора», — крикнул он из-за дюны. — Мы ее нашли в Ла Уссиньере, сразу за «Иммортелями». Мы сейчас идем туда, забирать ее, но нам нужно взять прицеп у вашего отца. Он дома?

Я покачала головой.

— Я не знаю, где он.

Гилен явно забеспокоился.

— Дело неотложное, — сказал он. — Нам придется забрать прицеп так. Может, вы… скажете ему, для чего это…

— Конечно берите, — сказала я. — Я пойду с вами.

Тут Ален, наконец поравнявшийся с нами, посмотрел на меня с сомнением.

— Не думаю…

— Это лодка работы моего отца, — твердо сказала я. — Он ее построил много лет назад, еще до моего рождения. Он мне никогда не простит, если я не помогу. Вы знаете, как он ее любит.

Он любил ее по-настоящему; это я помнила. «Элеонора» была первой из его дам, не самая красивая, но для него — дороже всех. Одна мысль о том, что лодка может погибнуть, приводила меня в отчаяние.

Ален пожал плечами. Для него лодка была средством к существованию. Где под угрозой деньги, там нет места сантиментам. Гилен побежал за прицепом, а мне вдруг стало легче — словно эта чрезвычайная ситуация означала для меня отсрочку приговора.

— Может, вам не стоит беспокоиться? — спросил Ален, пока его сын привязывал тягач к старой машине. — Там ничего особенно интересного не будет.

Меня обидело его неявное предположение.

— Я хочу помочь, — ответила я.

«Элеонора» застряла на камнях в Ла Уссиньере, метрах в пятистах от берега. Приливным течением ее заклинило между камнями, и хотя вода была все еще не очень высока, дул резкий ветер, и с каждой волной поврежденный корпус вбивало в камни. Кучка саланцев — в том числе Аристид, его внук Ксавье, Матиа, Капуцина и Лоло — наблюдали за происходящим с берега. Я жадно оглядела лица — отца среди них не было. Но я заметила Флинна, в рыбацких сапогах и свитере, со спортивной сумкой через плечо. Скоро к ним подошел Дамьен, приятель Лоло; теперь, видя его рядом с Аленом и Гиленом, я улавливала семейные черты Геноле.

— Держись подальше, Дамьен, — сказал Ален, завидев его. — Нечего тебе путаться под ногами.

Дамьен мрачно посмотрел на отца и сел на камень. Через несколько секунд я опять взглянула на него и увидела, что он зажег сигарету и демонстративно курит, повернувшись спиной. Ален, казалось, ничего не замечал — он не сводил глаз с «Элеоноры».

Я села рядом с мальчиком. Какое-то время он меня игнорировал. Потом любопытство взяло верх, и он повернулся ко мне.

— Я слыхал, вы жили в Париже, — тихо сказал он. — Какой он?

— Как любой другой большой город, — ответила я. — Огромный, шумный, толпы народу.

Он ненадолго расстроился. Потом просветлел:

— Может, это европейские города такие. В Америке не так. У моего брата есть американская футболка. Вот, она сейчас на нем надета.

Я улыбнулась, отводя взгляд от люминесцирующего торса Гилена.

— В Америке люди едят одни гамбургеры, — сказал Ален, слушавший наш разговор, — и все девушки там толстые.

Мальчик возмутился:

— Ты-то почем знаешь? Ты там сроду не бывал.

— Ты тоже.

На близлежащем молу, прикрывающем бухточку, стояло несколько уссинцев — они тоже смотрели на поврежденную лодку. Жожо-Чайка, старый уссинец с повадками моряка и сальным взглядом, приветственно махнул нам.

— Посмотреть пришли? — ухмыльнулся он.

— Пшел вон, Жожо, — огрызнулся Ален. — Тебе тут нечего делать, это мужская работа.

— Работенка еще та, снимать ее с места, — расхохотался Жожо. — Вода поднимается, и ветер с моря. Я не удивлюсь, если что-нибудь пойдет не так.

— Не обращайте на него внимания, — посоветовала Капуцина. — Он так болтает с тех самых пор, как мы пришли.

Жожо явно обиделся.

— Я могу снять ее с камней и довести до берега, — предложил он. — Моя «Мари-Жозеф» ее запросто утащит. А дальше можно привести тягач на берег, проще простого. И погрузить тоже просто.

— Сколько? — подозрительно спросил Ален.

— Ну, во-первых, моя лодка. Во-вторых, работа. Доступ… Скажем, тысячу.

— Доступ? — Ален был в ярости. — Куда?

Жожо ухмыльнулся.

— На «Иммортели», конечно. Это частный пляж. Распоряжение мсье Бримана.