Сара Аллен - Садовые чары

Впрочем, так оно и бывает, когда появляешься на свет стариком.

Машина затормозила. Лестер не узнал водителя, зато женщина, которая вышла из машины со стороны пассажирского сиденья, была отлично ему знакома.

Он залился квохчущим смехом. Ему всегда хотелось, чтобы к ним заехала Эванель Франклин. Это было все равно что посреди зимы увидеть дрозда.

— Похоже, Эванель хочет что-то нам дать.

Мужчина, который был за рулем, остался в машине, а Эванель двинулась через двор к ним.

— Лестер, — она остановилась перед ним и подбоченилась, — да ты хорошеешь с каждым разом, как я тебя вижу.

— У меня для тебя хорошая новость. Врачи теперь научились лечить катаракту, — поддразнил он ее.

Эванель улыбнулась.

— Ты просто дьявол.

— Что привело тебя к нам?

— Мне нужно было отдать тебе вот это.

Она пошарила в своей объемистой сумке и вытащила оттуда банку вишни в ликере.

Лестер покосился на Генри; тот силился скрыть улыбку.

— Что ж, давненько я их не едал. Спасибо, Эванель.

— На здоровье.

— Скажи, кто это тебя привез?

— Это Фред, из лавки. Он теперь живет у меня. Такой милый.

— Не хотите остаться на обед? — спросил Генри. — Ивонна нажарила картофельных котлет.

Ивонна вела их хозяйство. Генри нанял ее в прошлом году, после того как Лестера разбил инсульт. Она, разумеется, была замужем. Лестер нанял бы незамужнюю.

— Нет, спасибо. Мне нужно ехать, — отказалась Эванель. — Вы будете на празднике по случаю Четвертого июля?

— Мы придем, — сказал Лестер, и они с Генри проводили пожилую даму взглядом.

— Как-то раз она дала мне моток шерсти, — сказал Генри. — Мне тогда было лет четырнадцать. Мы с классом вышли на экскурсию по городу. Я готов был сквозь землю от стыда провалиться. Пряжу я выбросил, но на следующей же неделе она понадобилась мне, когда я работал над школьным проектом.

— В этом городе мужчины еще в молодости усваивают урок относительно женщин Уэверли. — Лестер потянулся за палкой, которую прислонил к дереву, и медленно поднялся. — Увидишь какую-нибудь из них — сиди и слушай.

На следующее утро Клер услышала, как Сидни крикнула сверху:

— Где все?

— Я здесь, внизу, — крикнула ей в ответ Клер.

Вскоре под ногами Сидни заскрипели пыльные ступеньки, ведущие в подвал. Там было сухо и прохладно, время от времени взрослые мужчины, на которых наваливалось слишком много хлопот, стучались в дверь и просились посидеть в подвале у Уэверли, потому что это прочищало мысли и возвращало им душевное равновесие.

Шаги приблизились; Сидни, держась за полки, двигалась в глубь подвала, на свет фонаря Клер. Лампочки в подвале перегорели еще в 1939-м, начало традиции положила чья-то лень, но со временем это переросло в семейную привычку жить без света в подвале. Теперь уже никто не помнил, почему так сложилось, все просто знали, что так было всегда.

— Где Бэй? — спросила Сидни. — Она здесь, с тобой?

— Нет, она почти все время сидит в саду. С ней все в порядке. Яблоня прекратила забрасывать ее яблоками, когда она начала бросать их обратно. — Клер передала Сидни фонарь. — Поможешь мне, хорошо? Свети вот сюда.

— Вино из жимолости?

— Четвертое июля уже на следующей неделе. Я пересчитываю бутылки, чтобы понять, сколько нужно принести.

— Я видела одну бутылку на кухне, — заметила Сидни, пока Клер считала.

— Это вино из розовой герани, Фред вернул его мне обратно. И даже деньги назад не взял. Наверное, это что-то вроде взятки, чтобы я держала язык за зубами. — Клер отряхнула ладони от пыли. — Тридцать четыре бутылки. Мне казалось, в прошлом году я сделала сорок. А, ладно. Этого должно хватить.

— Ты собираешься напоить им Тайлера?

Клер забрала у нее фонарь.

— Чем «им»?

— Вином из розовой герани.

— А-а. — Клер двинулась к выходу из подвала, Сидни последовала за ней. — Вообще-то я надеялась, что ты отнесешь его Тайлеру вместо меня.

— Он сейчас ведет летний курс, — сказала Сидни. — У него не будет времени часто появляться дома.

— Понятно.

Клер порадовалась, что сестра не видит ее, не видит ее смущения. Порой ей казалось, что она сходит с ума. По утрам она неизменно просыпалась с мыслью, что нужно выбросить Тайлера из головы. Однако это не мешало ей исподтишка наблюдать за соседним домом, надеясь увидеть Тайлера, и при этом изобретать все новые и новые способы сделать так, чтобы никогда больше его не видеть. Все это не имело никакого смысла.

Они вышли на кухню, и Клер заперла дверь в подвал.

— Он хороший человек, Клер, — сказала Сидни.

— Я знаю. Я и сама страшно удивилась. Представь себе, мужчины тоже могут быть хорошими. Кто бы мог подумать?

Клер убрала фонарь в кладовку, на полку, где она хранила свечи и карманные фонари. Она была так раздосадована, что воздух вокруг нее наэлектризовался и портативный радиоприемник на полке включился и затрещал, когда она проходила мимо него, так что Клер вздрогнула от неожиданности. Она немедленно выключила его и прислонилась к стене. Нет, больше так продолжаться не могло!

— Он — величина не постоянная, — произнесла она, не выходя из кладовки. — Яблоня — величина постоянная. Вино из жимолости — величина постоянная. Этот дом — величина постоянная. Тайлер Хьюз — величина не постоянная.

— И я тоже величина не постоянная, так? — спросила Сидни, но Клер ничего не ответила.

И в самом деле, была ли Сидни величиной постоянной? Действительно ли она нашла свое место в Бэскоме или вновь уедет, куда глаза глядят, когда подрастет Бэй или если она сама в кого-нибудь влюбится? Об этом Клер думать не хотелось. Единственное, что было ей подвластно, это постараться не стать причиной отъезда Сидни, сделать так, чтобы сестре захотелось остаться. Этим она и ограничится.

Клер набрала полную грудь воздуха и вышла на кухню.

— Ну, как у тебя дела в салоне? — спросила она преувеличенно оживленно.

— О, работы просто невпроворот. И все благодаря тебе.

— Я ничего не делала. Это все ты.

Сидни покачала головой.

— Теперь люди смотрят на меня как на гуру. Я этого не понимаю.

— Ты только что открыла секрет моего успеха, — сказала Клер. — Когда люди считают, что ты можешь дать им что-то такое, чего нет больше ни у кого, они готовы идти на большие жертвы и платить огромные деньги.

Сидни рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, раз уж мы все равно не можем не быть странными, почему бы на этом не зарабатывать?

— Мы не странные. — Клер помолчала. — Тем не менее ты права.

— У тебя вся голова в паутине, — сказала Сидни и, подойдя к сестре, кончиками пальцев аккуратно принялась снимать с ее волос клейкие нити. Теперь, когда прическа Клер была ее вотчиной, Сидни могла запросто подойти к сестре и заправить несколько прядей ей за ухо, пальцами уложить на лбу челку или взбить волосы на затылке. Это было приятно, как будто Сидни играла, как играла бы в детстве, будь они с сестрой близки.