Елена Токарева - Иероглиф

Потом Рома тихо выскользнул из ложи и пошел в сторону кулис.

– Куда? – остановил его на подступах к гримерным артистов корпулентный представитель секьюрити клуба.

– Мне надо увидеть госпожу… – жалко забормотал Роман.

– Сегодняшний вечер у нее уже забронирован, – сказал секьюрити. – Попробуйте в следующем месяце.

Роман отполз в тень. Затем пошел к выходу. Получил у китайца назад свой табельный пистолет, широко улыбнулся всем и заскочил в туалет. В туалете он заперся в кабинке, разложил на крышке унитаза план ЧТ и включил фонарик. Вынув из кармана лупу, Роман изучил здание клуба «Сяо Ляо». Как он и предполагал, здание имело еще один вход – прямо с улицы, в служебные помещения. Роман перебрал всю пачку электронных ключей, которые у него были с собой. Затем он спустил воду, потоптал ногами, будто застегивал штаны, и вышел вон.

На улице шел мелкий нудный дождь. Рома дважды обошел полукруглое здание клуба. Охрана также делала обход здания неспешными шагами. Навстречу друг другу здание обходили два работники здешней охраны с рациями. Они ходили с одинаковой скоростью, и их встреча происходила как раз рядом с запасной дверью. Тут они обычно останавливались и обменивались парой реплик. Роман разобрал, как один говорил другому:

– Как ты думаешь, она взаправду дает на сцене или использует имитатор?

– За десять штук? Конечно, дает.

– Так эти деньги у нее забирает хозяин.

– Не думаю, что она такая дура, чтобы их отдать.

И оба охранника засмеялись.

Роман дождался, когда они разошлись в разные стороны, и методом научного тыканья стал определять нужный ключ. Наконец, уже теряя терпение, Роман приложил последний магнитный ключ к пластине на двери. Огонек мигнул, и Роман отворил дверь.

Войдя в тускло освещенный коридор, он пошел наугад, надеясь разыскать гримерную «черной пантеры». Все было пусто. Вдруг навстречу ему попались трое голых мужиков, которые только что на сцене изображали «коней». От них за версту несло конским потом. Один сказал двум другим:

– Скоро импотентом стану. Все труднее ставить член в третьей части представления.

– А ты не глотаешь таблетку?

– Нет. А ты глотаешь?

– Конечно, – сказал второй, – я без таблетки уже давно ничего не могу.

А третий хмыкнул:

– А я и с таблеткой не могу. Я ввел в член силикон, и теперь, когда мне нужно, я дергаю за веревочку.

Увидев Романа, тройка шарахнулась в сторону. Роман оглянулся и проследил, куда направились артисты. Почему-то он решил, что гримерка «пантеры» окажется в стороне от мужиков. Вот наконец он дошел до двери, на которой был приклеен уменьшенный плакат, которым клуб привлекал все население ЧТ, на нем была изображена черная пантера на корточках. Роман резко открыл дверь.

Посередине комнаты у зеркала сидела «черная пантера» в пеньюаре. На потном лице ее отчетливо отпечаталась маска, которую она недавно сняла.

Но это была не Юлия!

Увидев чужого охранника, стриптизерша испугалась и потянулась к тревожной кнопке. Рома подскочил и стукнул ее по руке.

– Немедленно отставить!

Пантера распахнула пеньюар и спросила с неожиданным южным акцентом:

– Ты хто будешь, пацанчик?

Говор у нее оказался мягкий, хохляцкий.

– Ты меня хочешь? Только без насилия!

– Тьфу, – сказал Рома. – Спрячь рабочий орган! И покажи паспорт.

– Па-аспорт? Так тебе не письку показать, а прописку?

– Именно.

Пантера усмехнулась:

– Вот, дожила на старости лет.

Запахнув халат, девица стала шарить по столам, видимо, ища сумочку. Руки у нее тряслись. Нашла. Долго ковырялась в сумочке, покрытой пупырышками стекляшек, наконец нашла паспорт.

– Вот.

И она вынула из сумочки новенький поддельный паспорт китайского производства на имя Юлии Сливки.

– Почему ты называешь себя чужим именем?

– Юлия Сливка – это сценический псевдоним. Охранник, предупреждаю тебя: не бери на себя слишком много.

Он и не брал. Он уже повернулся к ней спиной.

И пантера крикнула в спину уже уходящему Роману:

– Не путайте искусство и жизнь!

– Ах, у вас искусство? – обернулся Рома. – Я и не подумал. Извините. Я решил, что вы – проститутка, которая публично оскорбляет нравственность.

– Слушай, ты с какой деревни приехал?

– Я тутошний, – ответил Роман.

По утрам в моей квартире было несколько суетно, как в доме помещицы, у которой слишком много челяди. Сквозь сон я слышала, как Ли испуганно спрашивала индианку Сативати:

– Did she wake up?

– Not yet! That's good because I have not made the breakfast so far.

– Перестаньте спикать! – орал Федя. – Дайте мне чего-нибудь перекусить, потому что мне пора бежать на телевидение!

– Тише, ты разбудишь хозяйку! – складывала ручки домиком Ли.

– Ей вставать пора, – бурчал Федя. – Она уже третий день прогуливает университет.

– Хозяйке лучше знать, куда ей ходить, – отвечала Ли.

Откровенно говоря, мне нравилось, что после стольких лет одиночества я стала центром вселенной. А Феде не нравилась «эпоха рабовладения». Он чувствовал себя тут последним человеком. Все крутилось вокруг меня и моих настроений. Когда я пробуждалась, то пожарной сиреной по квартире проносился мой рык: «Ли-и-ииии!!» Я что есть мочи звонила в звонок, который находила в изголовье кровати.

Ли первой подходила к моей постели со всеми нужными для массажа причиндалами: ароматическими маслами, деревянными палочками, щеточками, специальными шершавыми перчаточками и пачкой горячих простыней, в которые она укутывала меня, чтобы делать китайский массаж.

Процедуры занимали не менее двух часов.

В это время на кухне возилась чета индусов. Они пекли какие-то вонючие пирожки, готовили рис и жгли палочки, «чтобы пахло, как в Раю».

Федя обычно, если с утра не бежал на телевидение, пылесосил квартиру и мыл ванную и туалет.

Я следила, чтобы все были при деле.

Через пару дней я начала ценить колониализм и тот образ жизни, который изобрели англичане. А еще через два дня поняла, что в рабстве таится весь смысл мирового прогресса. На нем, на рабстве, все и держится. Жизнь моя была полна, и я не была настроена принимать в нее новых игроков. Поэтому, когда неожиданно раздался звонок в дверь и меня разбудил, я выказала недовольство:

– Кого-то черт несет!

Я не любила неожиданные визиты. Тем более квартира была нашпигована криминальными субъектами, как лагерь беженцев. Субъекты спали кто на полу, кто на стульях. Я переступала через них, когда шла в туалет или в ванную. Хорошо, что ванных комнат в квартире было две: одной я запретила пользоваться посторонним. Вторую, скрепя сердце, отдала на поругание. В раковине гостевой ванной можно было найти черный волос Сативати. Или гребенку Ли. С этим невозможно было бороться. Обе твари были грязнухи. И я их за эту поросятину лупила китайским веером.