Алексей Иванов - Блуда и МУДО

– Пожалуй, мне пора, – холодно сказал он, вставая с бревна.

Моржов еле удержался от ухмылки. Похоже, клиент и сутенёр одинаково не ожидали увидеть друг друга, но у клиента очко сыграло у первого.

– Ладно, всего хорошего вам, друзья, – попрощался со всеми Манжетов, снимая свою куртку с Милены, как со спинки стула. – Дорогая, ты меня проводишь до машины?

Милена молча поднялась и вслед за Манжетовым пошла в темноту. Сергач тотчас расплылся в улыбке, поднял брови домиком и узко посмотрел на Моржова: «Мудно получилось, а?…» Костёрыч шлёпнул ладонями себя по коленям, тоже встал и виновато сказал:

– Да и я, наверное, пойду… Спокойной ночи всем. Девушки, не засиживайтесь, завтра день ответственный…

Костёрыч пошагал вслед за Манжетовым и Миленой, сослепу впутался в куст и, смущённо чертыхаясь, ушёл в сторону дальнего домика.

– Ну, и посидим тогда по-хорошему! – плотоядно заявил Сергач, уже угнездившийся рядом с Розкой.

Он обнял Розку, по-хозяйски придвигая её к себе. Розкина мечта исполнилась: теперь она сидела с мужиком, и рука мужика подбиралась к её ожидающей титьке.

– Я, короче, знаю этого очкастого с бородой, – сказал Лёнчик про Костёрыча, совочком нагребая в огне угли. – Он учитель какой-то. У нас в учаге был один дрищ, ездил с ним по разным деревням…

– Хочу в Нижнее-Задолгое… – вдруг промычал пьяный Щёкин.

– Он в учагу притащил показать медный крест – в деревне ему какая-то старуха подарила, – продолжил Лёнчик, ссыпая угли в железный ящик мангала. – Я, короче, этот крест взял и чёрту одному за полтинник продал… Сонька, насаживай мясо на шампуры.

Возле Сони, оказывается, уже стояла кастрюля с кусками замаринованного мяса.

Щёкин откачнулся от Сони и строго посмотрел на неё.

– В-вы знакомы? – с благородным белогвардейским вызовом спросил он.

– Кто в Ковязине не знает всех? – закуривая, буркнул Моржов.

За жилым корпусом мягко заурчал двигатель машины. В дальней темноте вдруг вспыхнула озарённая фарами железная арка ворот «Троельги» – словно реклама в ночи Лас-Вегаса.

– Мы… – растерянно и виновато пробормотала Соня. – Он… Лёнька с подружкой моей как бы ходит… Ну, из дома моего…

– Ага, – заржал над мангалом Лёнчик. – Ходит. Входит и выходит.

– Ты, салага, молчи давай, – одёрнула его Розка.

– Тварищ мильцанер! – противным пьяным голосом склочника обратился Щёкин к Сергачу. – Призовите молодёжь к порядку!…

– Я не в милиции, я в ДПС, – засмеялся Сергач, делая брови домиком.

– ДПС? – вскинулся Щёкин. – Это что за студия?… Дорожно-половой сервис? Или добровольно-принудительный секс?

– Щ-щёкин!… – свистящим шёпотом грозно сказала Розка. – Больше выпить не получишь!

Сергач засмеялся ещё слаще, а бровки его поднялись вообще стоймя. Однако во взгляде Сергача мелькнул испуг.

– На – и помалкивай. – Сергач протянул Щёкину банку пива.

– От нашего столика вашему столику, – добавила Розка.

– Плевал я на оба столика, – тотчас ответил Щёкин.

Моржов ждал возвращения Милены, а Милены всё не было. Моржов подумал, встал и пошагал обратно в лагерь.

В темноте длинная белая тонированная «Волга» Сергача напоминала череп коня Вещего Олега. Милена шла к Моржову со стороны кустов, за которыми укрывался лагерный туалет.

– Милена, вы вернётесь к костру? – поинтересовался Моржов.

Милена остановилась, зябко обняв себя за плечи.

– Н-нет, наверное, – неуверенно сказала она. – Пойду спать.

– Вам не нравится компания? – напрямик спросил Моржов.

– Поздно уже, – дипломатично ответила Милена. Моржов виновато улыбнулся и слегка наклонил голову набок:

– Милена, а если я попрошу вас вернуться и составлю вам компанию?

Милена понимающе усмехнулась.

– Вам очень хочется, чтобы я вернулась?

– Разумеется, – подтвердил Моржов.

– Только для вас! – Милена снисходительно посмотрела на Моржова, повернулась и пошла по тропинке на берег.

Моржов пошагал сзади, на ходу стаскивая с себя куртку. Милена даже со спины имела вид человека, уступившего просьбам весьма неохотно. Моржов догнал Милену и накинул куртку ей на плечи, словно бы хотел занавесить тему этой уступки. А может быть, чужая мужская куртка на Милене была чем-то вроде флага победителя, что водружается над покорённой вершиной. Теперь моржовский флаг сменил увезённый манжетовский.

Розка не обратила внимания на возвращение Милены под эгидой Моржова. Розка была поглощена Сергачом.

– Сергачёв, убери ботинки от огня! – говорила она. – Покоробятся же!… Выдали – так береги! У меня не разгуляешься! Я тебя научу в одиночку строем ходить!

Но Сергач не слышал Розку – беседовал со Щёкиным.

– Плесни-ка мне ещё этой дивной космической жидкости! – говорил Сергачу Щёкин, подсовывая железную кружку.

Моржов сразу понял, что Сергач выяснял у Щёкина, что за человек Манжетов, то есть какого клиента ему бог послал. Выгодный ли, опасный ли?… Моржов усадил Милену на брёвнышко и сам сел рядом. Милена не догадывалась, о ком говорят Сергач и Щёкин, да и не вслушивалась в разговор. А Моржов насторожился, чтобы имя Манжетова не прозвучало – иначе Милена уйдёт.

– Да он тем же, чем и ты, занимается, – говорил Щёкин.

– Да ну? – не верил Сергач и для Розки повторял: – Он, что ли, тоже в батальоне ДПС? Не гони!

– Ой, только без утрирования! – сморщился Щёкин, быстро наливаясь вальяжностью. – Я имею в виду то, что вы оба принадлежите к одному социальному классу. У меня про это есть своя теория – верная. Я – человек с самодельным интеллектом! Требую двухтомника!… А старая классификация морально исчерпалась. Сейчас общественные классы определяются вовсе не отношением к средствам производства. Забей на них!…

Сергач ржал, призывно оглядываясь на Розку и на Моржова. Ему, видимо, казалось, что всем нужно прикалываться над щёкинским куражом. Хотя Щёкин ничего смешного не говорил.

– Сейчас общественные классы определяются отношением к денежным потокам, – развивал мысль Щёкин, не обращая внимания на ужимки Сергача. – Представители самого деятельного класса создают эти потоки. Это – гниды-олигархи. Я не олигарх, нет! Ты – тоже. Ты принадлежишь ко второму классу – классу тех, кто этими потоками рулит. Обычно, руля, строят плотины, чтобы потоки текли в общественно-необходимом направлении. В зависимости от способностей такие рулевые попутно выкапывают канавки и для себя, отводя часть потока в свой прудик. Так делаешь и ты, и он. – Щёкин имел в виду Манжетова. – А я – третий класс. Я пользуюсь милостыней. Со своими одноклассниками я сижу на вершинах окрестных красивых холмов, часто вижу сны и жду, пока мне принесут в чайной ложке. Или не принесут вовсе. Вот такой расклад общественных классов, понял? Я марксист!