Алексей Иванов - Блуда и МУДО

Желай Моржов жениться на Дашеньке, он немедленно отвадил бы Алиску. Он и без того неоднократно спрашивал у Дашеньки, долго ли ещё его будет колебать эта рыжая блядь? (Дашенька в ответ рыдала.) Но Моржов не желал жениться на Дашеньке, а потому отвадился сам. Иначе бы он не удержался и трахнулся с Алиской. Моржов видел, что это не проблема. Да и Алиска была ему весьма симпатична.

Рыжая, длинноногая, самоуверенная дура, Алиска была не то чтобы залапана мужиками, а как-то обмята и обтёрта, будто старые фирменные джинсы. От этого качество Алиски не пострадало – только новизна ушла. Зато Алиска Питугина производила впечатление чего-то удобного, привычного, проверенного, опробованного и гарантированно-надёжного. С ней как-то легко и естественно соскальзывалось во блуд – то-то и соскользнул туда щепетильный и осторожный Манжетов. Кстати, Алиска работала при департаменте образования, в отделе кадров. Манжетов, похоже, устраивался основательно: жену – директрисой Антикризисного центра, любовницу – начальницей отдела.

А Моржов не связался с Алиской лишь из-за того, что ему стало жалко Дашеньку. Лучше уйти самому и одному, чем быть изгнанным за измену, да ещё и кражу лучшей подруги, без которой Дашенька не представляла себе жизни.

– Причина нашего разрыва не во мне и не в Даше, – официально заявил Моржов Алиске.

Его официальность проистекала из желания поставить точку в разговоре и отправиться к Дашеньке. Моржов прислушивался к своему организму, отслеживая состояние виагры. Он не мог себе позволить рассусоливать с Алиской до вечера, потому что второй таблетки у него не было.

– А ты можешь назвать мне причину вашего разрыва?

– Не могу, – отказался Моржов.

– Мы же договорились… – укоризненно заметила Алиска.

– Ну и что.

Он с досадой смотрел в окно на тополя вдоль Прокламационной улицы. Жизнь с Дашенькой Моржову представлялась такой же, как этот район Ковязина – Прокол. Когда-то Прокол был застроен двухэтажными бараками – временным жильём. А потом стало ясно, что ничего здесь не изменится уже никогда. И временный район потихоньку начал перелицовываться в постоянный. Бараки разуплотнили и превратили в квартирные дома. Стены из бруса обшили тёсом. Воздвигли штакетники, разбили клумбы, заасфальтировали тротуары. Дали улице пафосное название. Пожарные переписали, пронумеровали и внесли на план города все сараи и дровяники; обязали обитателей Прокола купить огнетушители и багры. Коммунальщики построили в домах трубообразные печи-голландки. Электрики вкопали столбы с перекладинами. Милиция для своих патрулей разведала тайные и безопасные тропы. Гаишники повесили на углы домов аншлаги «Скот на проезжую часть не выпускать!», а козы привыкли пастись на берегу Талки. Прокол превратился в тихую заводь престарелых стахановцев и дворовых стакановцев. Даже шпана заявлялась сюда только тогда, когда на Пролёте, на Чулане и на Багдаде становилось совсем уж скучно, а в Ковыряловке угрожающе умножались в числе безработные дембеля.

Моржову не хотелось, чтобы его временная связь с Дашенькой постепенно обросла признаками стабильности, которые рано или поздно подменят собою всё настоящее. А связь с Питугиной тоже была таким признаком.

– Тогда зайдём с другой стороны, – бодро предложила Алиска Моржову. – Скажи, тебя не устраивал социальный статус Дашутки?

– А что случилось с её статусом? – забеспокоился Моржов.

– Он слишком низок для тебя. Ты – известный художник, популярный в Москве. Сейчас ты уже неплохо обеспечен материально. А Дашутка – простая медсестра в школе, у неё даже высшего образования нету… Наверно, тебе нужна женщина с более значительным статусом?

Алиска скромно опустила ресницы; её мерцоид переливался всеми оттенками соблазнительного тепла.

– Для стилистической точности тебе надо было сказать не «наверно», а «возможно», – поправил Моржов Алиску. – А какой статус женщины ты мне предложишь? Статус начальницы психологической службы Антикризисного центра города Ковязин?

– Не надо так говорить, – с достоинством ответила Алиска, ничуть не сбавляя интенсивность теплоизлучения. – И моя личность здесь ни при чём. Мы с тобой всего лишь пытаемся разобраться в твоей ситуации, чтобы моя лучшая подруга больше не страдала.

– Мне плевать на все статусы, – сказал Моржов. – Без трусов у всех статус одинаковый.

– Но не собираешься же ты всю жизнь прожить без трусов.

Моржов, в общем-то, не возражал бы.

– Если для тебя сексуальные отношения важнее статуса партнёра, может быть, причина твоего разрыва с Дашуткой в них?

– А ты уверена, что заехала в свою епархию? – доброжелательно поинтересовался Моржов.

– Я же психолог.

«Сучка ты, а не психолог», – подумал Моржов. Вся психология Алиске была нужна лишь для того, чтобы манипулировать людьми. Но делать это Алиска умела и без трёхмесячных курсов в педтехникуме. Во всяком случае, для Манжетова хватило обычной мини-юбки. Видимо, своим лисьим носом Питугина унюхала, что Моржов почему-то очень спешит к Дашеньке, а потому и держала его при себе, раскаляя до градуса своего мерцоида.

– В Дашеньке меня всё устраивало, – отрубил Моржов.

То, что ему не хватало в Дашеньке (и в любой иной отдельно взятой девчонке), он всегда добирал с другими подружками, а потому был доволен каждой своей партнёршей.

– Насколько могу судить я, – вкрадчиво произнесла Алиска, – Дашутка достаточно закомплексована в интимном плане…

Моржов мысленно торопливо поаплодировал Алиске. Теперь Алиска сделала всё гораздо изящнее. «Насколько она может судить…» То есть она – не Дашутка, уж она-то не закомплексована, она даст гари так, что чертям тошно станет. Н-да, баба растёт на глазах, на ходу подмётки рвёт. Супер!

– Ну, значит, я этих комплексов не заметил, – отбрыкнулся Моржов, еле удерживая себя, чтобы не вскочить и не убежать.

Алиска с лукавым сомнением осмотрела его с головы до ног.

– Сомнева-аюсь… – протянула она.

Моржов промолчал, нервно шевеля пальцами ног.

– Скажи, а Дашутка никого не напоминала тебе из твоей прошлой жизни?

Ничего нового Моржов в Дашеньке не находил, но это не означало, что он видел в Дашеньке какую-то свою прежнюю пассию.

– Никого, – сказал Моржов.

– То есть ты не использовал Дашутку как компенсацию былой неудачи, да? В том числе и как компенсацию неудачного брака?

Если Моржов и использовал Дашеньку, то лишь как владелицу жилплощади. Но он считал, что всё отработал. Хотя бы тем, что не убил Питугину.

– У меня был очень удачный брак, – возразил Моржов. – Я получил всё, чего хотел, и ухитрился смыться до расплаты.

– Может быть, у тебя появилась другая женщина, которая затмила, вытеснила Дашутку из твоего сознания?