Алексей Колышевский - Изгои. Роман о беглых олигархах

– Что еще сбудется? – пробормотал Илья, поднимая трубку так часто звонившего в тот день телефона.

Это был Пол, помощник голливудского продюсера. Интересовался, «как идет процесс, не нужна ли помощь?». Илья обрадовался его звонку, пригласил домой на чашку чая. Голливудец согласился. «Посмотрим, что можно сделать с финалом. Именно в такие моменты я и бываю по-настоящему нужен».

Сидели в библиотеке, пили коньяк. Понемногу, как и все нормальные люди. Пол читал рукопись, делая пометки на полях, задавал вопросы, на большинство из которых сам же и отвечал, не успевал Илья собраться с мыслями. Нет, он явно болеет. Уж неизвестно, прав ли был доктор (а хотелось, чтобы он оказался прав), но что-то непохоже это на обычное переутомление. Илья даже хотел извиниться и перенести встречу до лучших времен, но все закончилось гораздо раньше, чем он предполагал. Гость, дочитав до конца, отложил стопку листов и встал из кресла. Протянул Илье руку и сообщил, что уходит. Илья, тем не менее обескураженный таким поворотом, спросил, в чем дело. Разве у его собеседника нет никаких соображений, чем же, в конце концов, должна завершиться эта история?

– А она уже завершилась, – невозмутимо ответил голливудец и добавил: – В какой-то мере. Здесь мои советы бессильны. Вы, только вы сами можете ее закончить. Не торопитесь. У вас что-то усталый вид, я поэтому и ухожу. Не смею больше тратить ваше время. Придете в себя, снизойдет вдохновение, так вы знаете, как меня найти. Я никуда не двинусь из Лондона еще долгое время. Знаете почему? Да все очень просто! Дело в том, что я уже обещал своему боссу этот сценарий, он ждет. И он и я – мы все понимаем. Ведь это гораздо сложнее, чем просто воровать деньги у государства. К примеру.

На этой высокой ноте иностранец откланялся, а Илья при словах «воровать у государства» выдавил из себя кислую улыбочку.

Конечно, фраза, брошенная американцем Полом, Илью насторожила. Немного подумав, он все же решил не придавать ей особенного значения. «Подумаешь, ему наверняка кто-то про меня рассказал. Я даже примерно догадываюсь, кто бы это мог быть. Нас знакомила бывшая любовница Феликса. Как же ее зовут? – Илья потер лоб. – Вика, вроде бы. Точно, Вика. Вот стерва. Наболтала про меня черт-те чего небось. Не удивлюсь, что у нее связь с этим американцем. Интересно, а он знает, что собой представляет эта самая Вика? Меня всегда пугали такие откровенно, даже идейно развратные шлюхи. Ничего святого. В ней душа существует отдельно от тела, постоянный внутренний конфликт – это как вулкан. Сегодня он молчит, а завтра убьет все, до чего сможет дотянуться. Такие, как Вика, никого не любят и всю жизнь мстят окружаюшим за якобы несправедливость, преследующую их с рождения. Ищут какое-то свое, особенное счастье, а его, такого особенного, и вовсе не существует. Как будто их прокляли. Обрекли на вечные поиски, и ползут они через жизнь, оставляя после себя мокрый, скользкий след. Жаля и шипя на всякого, кто приблизится слишком близко».

На вечеринке, той самой, где присутствовало все лжевысшее эмигрантское общество, на сборище, подобное которому уже упоминалось в этой истории, Вика действительно представила Илье американца Пола Миллера. Круг ее знакомых был богат и разнообразен, включал людей из разных сфер, и появление среди поклонников русской красавицы американского «киношника» само по себе никого не удивило. Мало ли… Однако лишь она знала, кем на самом деле является этот «агент из Голливуда». Он действительно был агентом, но к киноиндустрии никакого отношения не имел. Под именем Пола Миллера в Лондоне начал действовать российский агент, цели которого были прямо противоположны той идее хеппи-энда, что он с таким упорством отстаивал в разговоре с Ильей. Звали его Павлом.

Илья был истинной целью для меткой стрелы, выпущенной из Москвы, обогнувшей чуть ли не половину планеты и вонзившейся в карту аккурат по центру кружка с надписью «Лондон». Слишком много он взвалил на свои плечи, когда в спешке покинул ставшую вдруг такой немилой Родину. Много – это в буквальном смысле. Смириться с потерей такой суммы, уведенной им из корабельной компании, кое-кто так и не смог. Сперва пытались законными способами, потом поняли, что ничего, кроме бесконечной, унизительной волокиты, это не приносит, и решили учинить показательную казнь. Того, что уплыло через Ла-Манш, уже не возвратить, а вот примерно наказать одного, чтобы иным неповадно было, – это всегда действует безотказно. Судьбою Илья был обречен на несчастье. Его бытие оказалось слишком беззащитным и для несчастья представляло заманчивую мишень. Избрав еще в детстве свою линию – путь гнусной хозяйственности, недетского тяготения к экономии, – он проследовал по этому пути в юность и в начало зрелости и даже приблизился к ее середине. И не измени он своему истинному пути, не увлекись он безобидными на первый взгляд прогулками с Феликсом, не появилось бы в его жизни ничего для нее опасного. И здесь, наверное, можно было бы поставить точку или многоточие. Ведь то, что будет дальше, что в начале истории казалось неизведанным будущим, уже почти настало. Здесь, сейчас, вот-вот, сию секунду наступит развязка, перед которой все характеры, все созданные образы померкнут, и настанет одно лишь разочарование от недосказанности. Мол, что же это? Что за мистерия, дурной прием, кабинет доктора Каллигари, довольно топорно воссозданный в рассказе о судьбах детей тумана? Но рассказ, что плавание, а плавать в тумане значит не видеть того, что находится рядом.

На свете и вовсе нету никакой правды. Утверждать так наглость? Совсем нет. У каждого своя правда, свой, особенный взгляд на одно и то же. Для кого-то Павел – палач. Так что особенного может быть в палаче? Кого вообще заботит внутренний мир этого исполнителя воли тех, кто возомнил себя в роли судей? Несчастный лилльский палач в наивной сказке о четырех гуляках-мушкетерах выглядит досадным клоуном, мстящим за своего глуповатого и похотливого братца. Сочувствия лилльский палач не вызывает и выглядит онанистом-мизантропом. Палачу всегда суждена участь эпизода. Но это придуманному, книжному палачу. В этой истории все иначе. Она настоящая, реальная, стало быть, совершенно правдивая, но, как говорилось выше, правды нет, ибо правда не может быть многоликой. С точки зрения Ильи, начинающего сочинителя, который в меру своих способностей выдумал сказку с реальными героями, Павел – обыкновенный какой-нибудь мент. Нечистоплотный, подлый и тупой. Супермен без извилин, вернее, с одной, той, которая от фуражки. Но все не так. Все, конечно же, иначе, хотя бы и с точки зрения самого Павла, удирающего сейчас со всех ног, точнее колес, от стада разъяренных буйволов, чьи копыта мгновения назад превратили несколько человек в отбивные с кровью. Вика, а точнее Виктория Рассадова – майор Службы внешней разведки, находилась рядом с ним в машине и в данный момент была без сознания.