Макс Нарышкин - ИМ ХОчется этого всегда

Второй мужчина замер с платком на лбу.

— Нас? Вы сказали — нас? — уточнил Рысин.

— Вас, начальника службы безопасности и вот этого вашего дружка — начальника уголовного розыска, кажется. Тот человек, чья фамилия на листке, способен доказать, что именно вы совершили все убийства, которые теперь ему вменяют.

В подъезде повисла такая тугая тишина, что ее можно было резать ножом.

— Что… еще он вам говорил?

— Что вы охотитесь за этой папкой. И что ее нужно спрятать.

— И вы поехали за этой папкой?

— Да, чтобы найти и спрятать. Я журналистка, если вы помните. Но папки тут нет, как видите… очень жаль.

— Сучка… — пробормотал тот, кто не очень-то хотел признаваться в том, что он начальник уголовного розыска. — Где папка, дрянь?!

Бросившись, он вжал ладонь в горло девушке и придавил ее к стене.

— Где папка?.. Пошел отсюда!! — последнее относилось уже к лифтеру, который с куском морковки во рту и дикими глазами прошмыгнул мимо и скрылся.

— Он называл вам фамилию человека, которая написана на листке бумаги в папке? — спросил следователь, который почему-то не вмешивался в происходящее. — Дай ей глотнуть воздуха, — лишь приказал он. — Чье имя на листке?

— Если бы знала, разве поехала бы в первую очередь за папкой?.. — задыхаясь, выдавила Женя. — Я бы к человеку поехала, разумеется…

Рука на ее шее ослабла, и она ударила по ней рукой.

Только что прозвучала истина. С ней приходилось смиряться, как и с мыслью о том, что папки в шахте действительно нет.

— Что с ней делать?

Несмотря на удушье, журналистка сообразила, что речь идет о ней. В душе Жени стали вспыхивать искорки страха. Следователь заглянул в ее лицо, словно всерьез рассуждая над вопросом о ее будущем, а потом потрепал пальцами свою ноздрю и отвернулся.

— Ничего с ней не делать. Пусть идет… Женя, — окликнул он ее, когда она уже почти взялась за ручку двери, — что вы сделаете, если у вас в руках случайно окажется та папка, о которой вам говорил Лисин?

— Видимо, я должна тут же сообщить об этом вам. Однако мне придется крепко подумать, поскольку папка, как мне кажется, стоит дорого, а я всего лишь журналистка, машина у меня старенькая. А хотелось бы ездить на спорткаре и отдыхать не на деньги бонвиванов с Рублево-Успенского шоссе.

Глаза ее смотрели прямо и твердо.

Рысин подошел и заглянул в них поглубже.

— Мне кажется, я правильно делаю, что отпускаю вас…

— И ходють, и ходють… Какого ляда вы сюда как на работу ходите?

Они молча пропустили старушку с пакетом «Эльдорадо» и продолжили смотреть друг на друга.

— Цена документов в папке, насколько мне известно, девяносто семь миллионов… — сказала Женя и не закончила.

— Я могу предложить вам десять процентов от этих денег.

Девушка насмешливо посмотрела на стоящего за его спиной нервного:

— При таких дольщиках я бы смело могла рассчитывать на большее.

Мужчины переглянулись. Нервный подумал и кивнул. Рысин развел руки и улыбнулся.

— Значит, ты в доле, девочка.

— Это хорошо, — отозвалась Женя, отпуская ручку двери, — но меня беспокоит одно обстоятельство… Гейфингер тоже поверил вам на слово…

Молчание продолжалось недолго.

— А ты собираешься нас надуть так же, как он? — злобно прогудел хозяин платка.

— Что ты хочешь? — спросил Рысин, с недовольством посмотрев ему куда-то в ноги.

— Страховка. Я помню все, что Лисин говорил мне, но неизвестно, что он при своем молчании на следствии утаил в качестве сюрприза для суда. В его почтовом ящике покрывается пылью конверт из сотовой компании. В этом конверте распечатка последних телефонных переговоров Коломийца, а это значит, что у суда будут доказательства того, что после того, как его убили, Коломиец поднялся в морге и позвонил Гейфингеру с телефона, который у него украли. Мелочь, вроде бы, но если он вывалит это на суде, к его ящику тотчас пошлют людей. Как-никак, человеку серьезный срок светит, да и дело на виду у всей страны… Вся тема с Коломийцем окажется липовой, и как бы на дополнительное расследование это дельце, шитое белыми нитями, не послали… А что потом, на следующем процессе, Лисин вспомнит, а? Ему ведь некуда торопиться, у него вся жизнь впереди.

— Я изыму эти распечатки, — дернув щекой, пообещал следователь.

— Давай, — похвалила Женя, думая уже быстро и расчетливо. — И сразу станет непонятно, как это следователь расследование закончил, а вещдоки изымать продолжает.

— Это не твоя забота, как я их изыму, — грубовато отрезал Рысин.

— И еще одно. Лисин доверяет, кажется, только мне. Если нам нужна папка, то нужно и шестое свидание.

— Я организую это, девочка, но меня, в свою очередь, тоже кое-что смущает… Я понимаю, ты — единственное, что сейчас у нас есть… Но как мне думать, что Лисин тебе доверяет, если посылает за папкой, заведомо зная, что в шахте лифта ее нет и быть не могло?

До Жени дошел не тот смысл этого вопроса, что плавал на поверхности, а тот, что был под водой.

— Я вот что тебе скажу, дружок… — чуть охрипшим голосом проговорила она. — Я же понимаю, что весь этот разговор в подъезде только для того, чтобы понять, есть у меня папка или нет, знаю я что лишнее или не знаю… Ты мог бы отвезти меня в кафе и поговорить там за бокалом вина, но не хочешь со мной светиться. Отсюда вывод: ты по-прежнему соображаешь, прирезать меня, как Таю Мискареву, сейчас или сделать это чуть позже. Ты считаешь меня дурочкой? Я вот что думаю… Охранник в тюрьме слышал наш с Лисиным разговор. Бабка нас видела, и не раз. Лифтер опознает и меня, и вас… Вы так влипли в дерьмо, товарищи, что помимо меня вам тогда придется резать и всех перечисленных. Но это будет уже не кража, а геноцид какой-то… Это сейчас ты рулишь темой, а что будет, когда станет ясно, что убийства так или иначе сопряженных с событиями лиц продолжаются? Не это ли алиби для Лисина? Так что не спеши меня резать, Рысин… так, кажется? Рысин? Твое быстрое соображение — это страховка, о которой я говорила.

— А ты умная девочка… — согласился следователь.

— С вами, уродами, научишься ухо востро держать. Итак, мне нужна шестая встреча. Завтра в одиннадцать. — Вспомнив о чем-то, журналистка побледнела. — И не вздумай больше пасти меня! Самой мне с содержимым папки не справиться, и если она окажется у меня, то ваше присутствие облегчит мне труд искать людей для снятия капитала со счета… Других таких подонков мне придется искать долго, а в Анталью не терпится. Так что мы очень, очень… очень нужны друг другу… Адью, мальчики.

Хлопнув дверью, Женя, едва держась на ногах, добралась до машины.

Ватные ноги она заносила в салон уже руками.

Два или три часа она кружила по городу, смотрела в зеркала, пытаясь увидеть одну и ту же машину дважды. Но бывшие дружки Старика, по-видимому, решили оставить ее в покое и дать возможность накопить сил для завтрашней встречи с Лисиным.