Макс Нарышкин - Про зло и бабло

Мне говорили, не нужно вникать в суть того, во что вникать должны другие. Но знать, кому СОС перечисляет треть всех сумм, я обязан. Это, как говорит юрист Володя, входит в мои функциональные обязанности. В противном случае как же я смогу защищать СОС от неправомерных притязаний налоговых органов? Я думал и смотрел в угол, под потолок, где находилась в постоянном движении маленькая, как глаз хамелеона, камера. Пять секунд — и она смотрит вправо. Потом едет влево, и тоже пять секунд. Я по часам засек. Но через десять минут после ухода моего юриста-дистрофика она вдруг остановилась и оставалась неподвижна пять минут.

Так закончился этот день. Я упустил три момента.

Первый. Без девяти минут двенадцать в кабинет вошли две девицы и один малый. По бейджам на их груди я безошибочно определил, что трио прибыло из отдела продаж. Девицы окружили стол, малый встал перед Володей и все четверо повели такой разговор:

Первая Девица: Володя, здравствуй, ты обещал проверить «Смайл».

Вторая Девица: Продажи падают на ноль-два процента, все говорят, что «Смайл» аутсайдер, но ты все равно даешь ему зеленый свет.

Малый: В чем дело, Володя?

Володя: О’кей, разберемся.

Под моим совершенно бессмысленным взглядом троица покидает кабинет.

Я: Кто это был, Володя?

Володя: Из отдела продаж.

Я: Я это понял, но почему они ходят втроем?

Володя: Не мешайте мне работать.

Я: Идите вы, Вова, к такой-то матери.

Эпизод второй. Тринадцать минут второго, в кабинет снова прискакала трясогузка из рекламного. С ватманским листом в руке она сначала процокала к столу скелета, потом к моему и в конце концов остановилась посреди офиса.

Трясогузка (мне): Я попробовала набросать эскиз. Посмотрите, пожалуйста, нам к вечеру нужно сдать готовый материал в отдел разрешений.

Володя: Что там у тебя?

Трясогузка: Я вчера показывала вам эскиз нового ролика…

Володя: Давай, заверю, я видел, пойдет. Креативно, цветно, претензий со стороны антимонопольного комитета не будет.

Трясогузка (растерянно): Но Герман…

Володя (злорадно): Это лежит на мне!

Трясогузка: Но Герман…

Володя: Элла, за это отвечаю я, и я буду отвечать за это!

Трясогузка посмотрела на меня взглядом, каким смотрят на выпускном балу девочки, которых из-под носа зазевавшихся любимых уводят на тур вальса нелюбимые. Я кивнул.

Жестко, я бы даже сказал — грубо, схватив ватман, скелет начертал на его углу «Согласовано: юротдел, Говорков» и, не глядя на эскиз, с ненавидящим взглядом протянул трясогузке. Я понимаю Володю. Чекалин не успел явиться, как все внимание СОС тут же переключается на него.

Но так, дорогой Володя, было всегда! И в школе, и во дворе, и в институте, и это будет длиться вечно, и конца этому тебе, Володя, не дождаться, поскольку у меня есть все основания полагать, что проживу я дольше.

И, наконец, эпизод третий, последний. «Атака клонов».

В семнадцать часов и двадцать одну минуту в офис влетела Раисамаксимовна. На крыльях ее сидел Володя.

— Господин Чекалин, вы что себе позволяете?! — и, стряхнув с крыльев юриста, она развела их в стороны и защелкала клювом над моей головой. Я не люблю, когда над моей головой щелкают клювами, и встал преимущественно поэтому, хотя первым толчком было все-таки желание встать при разговоре с женщиной. Раисамаксимовна беспола, но в юбке, а это обязывает к соблюдению этикета с моей стороны. — Вам здесь что, гримерка «Кривого зеркала»?!

На оба вопроса умный человек отвечать не станет, видимо, и она это понимала, поэтому перешла на конкретику:

— Что за кабацкие выходки?!

С первого раза у нее не получилось, и она попробовала в четвертый раз:

— Кто дал вам право оскорблять сотрудника?! А этот мужской канкан с забрасыванием ног на стол?! Сергей Олегович просил за вас лично, но Сергей Олегович еще не знает, чем вы тут занимаетесь с первого дня!

— Сергей Олегович просил за меня ВАС? — как можно тише спросил я. — Как Сергей Олегович может ВАС просить за меня?

Раисамаксимовна мгновенно пришла в чувство. Иногда раисымаксимовны в своем желании угодить так стараются, что перешагивают грань, за которую нельзя перешагивать даже в рамках неограниченных полномочий.

— А Патриарх всея Руси Алексий за меня перед вами не ходатайствовал?

Мне нужна ее злость. Она мне нужна как воздух. Напрасно все думают, что благополучие существования в корпоративном коллективе зависит от умения давать всем. Такая проституция неминуемо приведет к тому, что рано или поздно тебя поставят на хор. На самом деле с первого же дня службы в любой компании нужно разбить штат на приятелей и врагов, чтобы в будущем не доверять никому и сталкивать лагеря друг с другом, оставаясь при этом в стороне. Старостин потратил на мою разработку немыслимые средства в надежде отстучать затраты и получить на мне сверхприбыль. Он и его люди невероятно умные люди, и если из десяти тысяч московских выпускников они выбрали меня, то никакая Раисамаксимовна не в силах разубедить их в обратном. Квартира оформлена на мое имя, машина оформлена на меня, мне переданы пятьдесят тонн «зеленых», так неужели все это сделано для того, чтобы выбросить меня со всем этим на улицу из-за недовольства мною истеричной, безмозглой, криворотой суки?

— Что вы сказали?.. — из птицы она обернулась коброй, и клобук ее качнулся в мою сторону как маятник.

— Вот этот дегенерат, — я показал на Володю, — завтра утром должен сидеть в другом кабинете. Он мешает мне сосредоточиться, он пахнет жареной картошкой. Если завтра я увижу его здесь, через десять минут мое заявление об увольнении будет лежать на столе Сергея Олеговича.

— Завтра? Вы сегодня же покинете СОС, — зловеще предсказала Раисамаксимовна, и на месте Маринки из статистического или Володи, у которого — я вижу — зашлось сердце, как если бы это было сказано ему, я бы ей поверил. Ртом ее овладела судорога, и слова «Как это вас служба безопасности пропустила» она выдавила с каким-то гортанным подвыванием.

В офис, не подозревая о затишье перед громом, заскочила девочка. Я определил это краем глаза по голым ногам и легкому аромату духов.

Усевшись перед вице-президентом, я посмотрел на глазок. Еще несколько секунд камера была недвижима, а потом снова принялась за свою фрикционную работу, напоминающую секс нетрезвого эстонского донжуана.

— Встать!! — прокричал мне кривой рот, и девочка выпорхнула из юротдела.

Три секунды мне пришлось подождать, чтобы объектив отвернулся, а потом я сразу выбрал из пятерни средний палец, выпрямил его и поднял над головой. Едва камера начала обратный ход, я убрал руку.