Алексей Колышевский - Секта. Роман на запретную тему

Гера встал и сказал:

– Служу Российской Федерации.

– Это хорошо, – ответил президент, – садись давай обратно и слушай дальше. Тут сейчас вокруг тебя сыр-бор начинается, всякие движения нездоровые, так что лучше тебе, как бы это помягче сказать-то… Отдохнуть.

– Выгоняете? – Герман задал вопрос настолько равнодушным тоном, что даже сам от себя этого не ожидал. «Ну и черт с ним», – подумал он.

– Герман, ну что ты такое говоришь? Кто тебя выгоняет? Просто лучше тебе переждать, а потом, при новом президенте, мы о тебе р-раз так, и вспомним. Ты же сам понимаешь, если к нам попал, то назад дороги нет, или остаешься, или как друг твой бывший, Сеченов. Пустил себе пулю в голову и ни при чем.

– Вот даже как… А я почему-то думал, что он не решится.

– Ну почему же, – сказал президент, – он офицер, человек военный, а для офицера самоубийство даже грехом не считается. Ладно. Вот, собственно, все, что я хотел тебе сказать, и до встречи. О! Чуть не забыл. Подожди-ка…

Президент взял тетрадь, подошел к стене, обшитой деревянными панелями, и что-то сказал. Одна из панелей отошла в сторону, за ней оказался сейф. Президент приложил палец к специальному устройству, открыл сейф, убрал в него тетрадь и достал какую-то маленькую коробочку. С этой коробочкой вернулся к Герману:

– Это тебе, за твои заслуги.

Гера принял из его рук коробочку, открыл и увидел восьмилучистую серебряную звезду:

– Что это?

– Это мальтийская звезда. Очень высокая награда. Считай, что это главная государственная награда, о которой мало кто знает.

…Трудяга «уазик» стоял на прежнем месте. Никто и не подумал отогнать его. Гера завел машину и медленно, в общем потоке поехал прочь из Москвы. В город N он добрался только к шести часам вечера.

Он сразу нашел дом с синими рамами, вышел из машины и зашагал к подъезду, вошел, позвонил. Никто не открыл ему дверь, в квартире было тихо. Он продолжал звонить, сначала спокойно, а потом, перестав контролировать себя, принялся стучать в дверь кулаками, но в квартире было тихо. С улицы в подъезд кто-то вошел, и Гера увидел незнакомого мужчину лет пятидесяти, который, к удивлению Германа, невозмутимо подошел к этой же двери, не обращая внимания на Кленовского, достал ключи и принялся открывать замок.

– Извините, а где Валя?

– Какая еще Валя? – торопливо пробормотал мужчина, открыл дверь и попытался проникнуть в квартиру, однако Гера рванул дверь на себя:

– Валя! Рыжая медсестра! Она живет тут вместе с бабкой!

– Молодой человек, не было здесь никогда никакой Вали, – мужчина испуганно тянул дверь на себя. – Я здесь с семидесятого года живу, а Вали никакой не знаю. Да прекратите вы держать дверь! Караул!

Герман вышел на улицу, некоторое время постоял перед домом. Нет, ошибки быть не могло: вот и «Волга», и кривое дерево во дворе, и лавочка без спинки, возле которой валялись пустые бутылки, и, наконец, развешанное на веревках белье – все это он очень хорошо запомнил. Помедлив немного, Гера завел мотор и поехал в больницу. Нашел нужный корпус, зашел в помещение приемного покоя и – вот удача! – нос к носу столкнулся с тем самым врачом, своим сверстником, спасшим его четыре дня назад.

– Вы меня помните?

– А! Это вы? Как сердечко?

– Спасибо, все прекрасно. А где Валя?

Врач удивился:

– Кто? Какая Валя?

– Ну как же, – Герман почувствовал головокружение, – медсестра. Она у вас работает, рыжая такая!

– Вы меня извините, – доктор поглядел на Геру с участием, – мне к больным надо, а никакой рыжей Вали у нас никогда не было. Это вы путаете что-то. Поправляйтесь, и поменьше надо волноваться.

Чувствуя, что еще немного, и он сойдет с ума, Гера некоторое время ехал куда-то, не разбирая дороги, наконец он оказался перед шоссе и, не раздумывая, повернул на Кострому… В Затиху он попал уже ночью.

Он промчался сквозь мертвую деревню и с грохотом остановился перед «крепостным» забором дома Мистера Ты. Толкнул калитку…

Сердце выскочило из засады внезапно, как выскакивает убийца, вооруженный ножом, и нож этот сейчас терзал грудь нестерпимой болью. Охнув, Герман опустился на белый песок, перевернулся на спину и, закрыв глаза, постарался успокоиться и восстановить дыхание. Вокруг словно стало светлее, и страшная боль исчезла, словно вода, навсегда ушедшая в песок. Он очнулся.

Луна, вырвавшаяся из-за облаков, освещала Ханаанскую пустыню, а на камне сидела рыжая Валя.

– Что ты здесь делаешь? – Гера не услышал собственного голоса.

– Я рада, что ты вернулся, – ответила она и протянула ему руку. Гера попытался дотянуться до нее, но понял, что не может пошевелиться. Свет луны потускнел, и последнее, что он увидел, была Валя, стоящая посреди Ханаанской пустыни. За спиной ее поднимались к небу два больших черных крыла.

– Эгер, в этой истории для меня осталась только одна загадка. Кого же все-таки имел в виду монах на самом деле?

– Это оказалось не так уж сложно, Пэм. В России, еще до Авеля, было двое Лжедмитриев, оба были на престоле, но царями в полном смысле этого слова так и не стали, третьего ожидает совсем иное будущее. Ложись спать, надвигается шторм, и днем волны будут длинными и высокими, мы славно покатаемся.

– Я люблю тебя, милый.

– Я люблю тебя…