Розамунда Пилчер - Возвращение домой.Том 1

Но все это дело будущего. А что сейчас? Граммофон ей обеспечен, но найдутся ведь и другие заветные желания. Поразмыслив, она решила, что, может быть, сделает стрижку «под пажа», как у Джинджер Роджерс. И купит зеленые гольфы, чтобы носить их в школе вместо коричневых фильдекосовых чулок, не пропускающих воздуха. Когда-нибудь она зайдет в «Медуэйз» и купит себе гольфы. На свои собственные деньги.

Насмотревшись на гавань и на корабли, Джудит продолжала идти вдоль берега, затем мимо уличного плавательного бассейна, пока не вышла на набережную. Там имелись беседки, где можно было укрыться от ветра и покормить ненасытных чаек хлебными корками, а по другую сторону дороги высились белые, словно свадебные торты, отели, глядевшие на море пустыми глазницами окон. Она облокотилась на затейливо сплетенную решетку железной ограды и глянула вниз, на каменистый пляж и спокойное, как запруда у мельницы, море. Крошечные волны набегали на усыпанный галькой берег, дробились и откатывались назад, стараясь утащить за собой шебаршащую гальку. Место наводило уныние своей серостью, не было в нем ни величественности пенмарронского пляжа, ни прелести крошечной бухты в Нанчерроу. Зато море было неизменным, словно верный друг, на которого можно положиться, зная, что он никогда не подведет. Море придало ей сил, и она попыталась навести порядок в своих мыслях, где все смешалось в этот полный знаменательных событий день.

«Право быть самою собой, человеком, личностью». Это сказала мисс Катто, магистр искусств, выпускница Кембриджа, уверенная в себе, самостоятельная, независимая женщина. Не исключено, что и Джудит станет такой же, как мисс Катто, с блеском окончит университет, получит степень бакалавра или даже диплом с отличием и сделается директрисой. Но, вообще-то, ей не хотелось быть директрисой. И замуж тоже не хотелось.

«Когда ты выйдешь замуж, ты ничем не будешь обязана своему мужу». Так сказал мистер Бейнс, который, по всей видимости, хорошо разбирается в этих вещах. Но в данный момент Джудит не была склонна размышлять о замужестве. Она подозревала, что оно включает в себя вещи, происходящие «в постели», и воспоминание о пронырливых руках Билли Фосетта, несмотря на саркастические комментарии мисс Катто, явившиеся для Джудит откровением, было еще слишком живым и отвращало ее от мысли о любом физическом контакте с мужчинами. Конечно, если уж выходишь замуж, то это непременно должен быть человек совершенно особенный, и тем не менее, все эти дела, таинственные и непостижимые, не сулили для нее ничего приятного.

Может быть, она вообще не выйдет замуж; впрочем, это было проблемой отдаленного будущего, и не имело смысла беспокоиться об этом сейчас. Пока же ей следовало сосредоточиться на том, что ждет ее в ближайшее время. Пасхальные каникулы в Нанчерроу, потом назад в «Святую Урсулу»; четыре года школы, а затем, если удастся, морское путешествие в Сингапур. Встреча с семьей, с мамой, папой и Джесс, и опять — ослепительное и прекрасное восточное солнце, уличные запахи, ночные ароматы и темный бархат небес, усыпанный, как дно шкатулки, алмазами звезд. Потом она, возможно, вернется в Англию. Поступит в Оксфорд или Кембридж. Джудит поймала себя на том, что зевает. Ее фантазия иссякла.

Она почувствовала изнеможение. Устала быть взрослой и раздумывать над поступками и проблемами взрослых! Ей захотелось к Лавди — шептаться и смеяться вдвоем, строить планы на предстоящие каникулы в Нанчерроу. К тому же, она проголодалась и весьма обрадовалась, когда у нее за спиной возвышающиеся над всем городом часы на здании банка пробили четыре. Пора возвращаться в школу, если она хочет поспеть к полднику. Чай, хлеб с маслом, а если повезет, то еще джем и сытный кекс. Чай в компании с Лавди вдруг представился ей верхом блаженства. Она повернулась спиной к морю, перешла через дорогу и быстрым шагом пустилась в обратный путь.

Больше всего на свете Диана Кэри-Льюис ненавидела писать письма. Даже нацарапать после званого ужина или проведенных в гостях выходных открытку с выражением благодарности за гостеприимство было для нее тягостной обязанностью, выполнение которой она оттягивала так долго, как только могла. Она не представляла себе повседневного существования без телефона — этого восхитительного изобретения. Однако Эдгар настаивал, чтобы она написала матери Джудит, Молли Данбар.

— Почему я должна ей писать?

— Ты обязана выразить свои соболезнования по поводу смерти миссис Форрестер; к тому же, это будет естественным проявлением учтивости и такта с нашей стороны, если ты заверишь ее, что мы как следует позаботимся о Джудит.

— Уверена, она не нуждается ни в каких заверениях с моей стороны. Мисс Катто в своей обычной корректной манере прекрасно все сделает за меня.

— Так не пойдет, Диана, дорогая. Ты должна написать сама. Я уверен, миссис Данбар желает войти с нами в контакт, и первый шаг обязана сделать ты.

—Почему бы мне не позвонить ей?

—В Сингапур? — усмехнулся полковник. — Это невозможно.

—Я могла бы послать ей телеграмму. — Диана задумалась, потом захихикала. — Как насчет такого сообщения:

«Не бойтесь, дражайшая Молли,

Ваш милый ребенок у нас.

Его мы лелеем и холим

И ждем одобренья от вас…»?

Но Эдгар не был настроен на игривый лад. — Хватит паясничать, Диана!

— А почему бы тебе не заняться этим? Ты же знаешь, как я ненавижу писать письма.

— Это должна сделать ты. Напиши прямо сейчас, и дело с концом; да прояви побольше такта, любезности и сочувствия.

Вскоре Диана уже сидела со страдальческим видом за своим письменным столом, собираясь с силами, чтобы приняться за нелюбимое дело. Нехотя она протянула руку к листу плотной бумаги с голубым тиснением, взяла авторучку с широким пером и начала. Стоило взяться, и она стала бегло и с растущим ощущением собственной искренности покрывать страницу за страницей своими огромными, неразборчивыми каракулями. Раз уж села за письмо — так сделать все сразу.

«Нанчерроу,

Роузмаллион,

Корнуолл. Пятница, 10 апреля.

Дорогая миссис Данбар!

Я с прискорбием прочла в газете о гибели вашей золовки, миссис Форрестер. Хотя мы с ней не были знакомы, я прекрасно понимаю, какое потрясение и горе вы испытали, узнав обо всем. Мне трудно писать об этом, учитывая то обстоятельство, что мы так и не были официально представлены друг другу. Несмотря на это, мы с мужем приносим вам и мистеру Данбару глубочайшие соболезнования по поводу вашей трагической утраты.

И все-таки мы с вами встречались. Всего один раз, в Пензансе, когда покупали нашим девочкам школьную одежду в «Медуэйз», Я очень хорошо помню нашу встречу, и, надеюсь, вы не сочтете, что это письмо написано вам совершенно незнакомым человеком.