Розамунда Пилчер - Возвращение домой.Том 1

Я пригласила Джудит к нам в гости на все пасхальные каникулы. Она уже приезжала к нам на выходные и оказалась очаровательной гостьей и прекрасной компаньонкой для моей неисправимой Лавди. У нас большой дом со множеством комнат для гостей, и Джудит уже обосновалась в нашей симпатичной «розовой» спальне; теперь эта комната останется за ней на столько времени, на сколько она пожелает. Мой муж Эдгар организует доставку всех вещей Джудит из Уиндириджа к нам. Он отправит туда один из грузовиков с нашей фермы, и я уверена, что прислуга миссис Форрестер, все еще живущая там, поможет собрать одежду и остальные вещи Джудит.

Обещаю вам, что у нас Джудит не будет ни в чем испытывать недостатка. Мы ее любим, но присваивать себе не собираемся. Я знаю, что у нее есть бабушка и дедушка в Девоне, а также родственники в Плимуте, которых она, возможно, захочет навещать. Кроме того, в Порткеррисе живет ее старая школьная подруга, а мисс Катто, насколько мне известно, счастлива будет в любое время видеть ее у себя дома в Оксфорде. Только к лучшему для Джудит почувствовать, что у нее столько друзей: она может быть спокойна за будущее. Мы с Эдгаром, со своей стороны, приложим все усилия, чтобы Джудит была счастлива.

Прошу вас, не подумайте, что ее пребывание у нас потребует лишних забот или хлопот. У нас достаточный штат прислуги, не считая Мэри Милливей, которая была няней у Лавди. Она до сих пор с нами и приглядывает за девочками, заботится о них, особенно в мое отсутствие (я часто уезжаю в Лондон), и с моей дорогой Мэри они не останутся без присмотра, не говоря уже о том, что Мэри гораздо надежнее и ответственнее, чем я ».

«В мое отсутствие (я часто уезжаю в Лондон)…»

Мысли Дианы отвлеклись. Она положила ручку, откинулась в кресле и стала смотреть в окно на окутанный туманом апрельский сад, островки желтых нарциссов, сочную молодую листву и подернутое дымкой море. Сейчас, когда пасхальные праздники уже на носу, неподходящий момент для отъезда, но она так давно не была в Лондоне, и ни с того ни с сего ее охватило неодолимое, как потребность в наркотике, желание бросить все и сбежать.

Лондон много значил для нее; это романтика, шик, пьянящее веселье, это старые друзья, магазины, театры, картинные галереи и музыка. Ужины в «Беркли» и «Риц», поездки на автомобиле в Аскот на ежегодный розыгрыш золотого кубка, конспиративный обед с чужим мужем в «Белой башне» или танцы всю ночь напролет в «Мирабель», «Багатель» или в «Четырех сотнях».

Конечно, Корнуолл ее дом, в Корнуолле — ее семья, дети, прислуга, гости. Но Нанчерроу принадлежит Эдгару. А ей принадлежит Лондон — ей одной. Диана была единственным и поздним ребенком чрезвычайно состоятельных родителей. После смерти отца, лорда Олискама, его поместье в графстве Глостершир и большой дом на площади Беркли в центре Лондона отошли вместе с титулом дальнему родственнику, однако, выйдя в семнадцатилетнем возрасте замуж за Эдгара Кэри-Льюиса, Диана получила изрядное приданое, куда входил помимо прочего домик в очень фешенебельном районе Лондона — за площадью Кэдоган, там, где когда-то располагались королевские конюшни. «Хоть ты и будешь жить в Корнуолле, — сказал ей отец, — каменные стены никогда не упадут в цене. Да и собственный угол в Лондоне тебе пригодится». Диана не обсуждала волю отца, но потом всю жизнь благодарно вспоминала его мудрость и прозорливость. Не раз ее посещала мысль, что, не будь этого дома на Кэдоган-Мьюз, она просто-напросто не смогла бы выжить, ибо только там, в своем скромном убежище, она принадлежала самой себе.

В памяти всплыл обрывок мелодии. Сладко-меланхолическая песня Ноэля Коуарда [36], под которую они с Томми Мортимером танцевали в «Куаглино».

Я знаю:

Чем больше любишь,

Чем больше души потратишь.

Тем больше потом страдаешь…

Диана вздохнула. Вот кончатся праздники, и я обязательно вырвусь, пообещала она себе. Возьму с собой Пеко и поеду на «бентли» в Лондон. Есть о чем подумать и помечтать. Жизнь пуста, если ничего ие предвкушаешь впереди. Ободренная радужной перспективой, она исполнилась решимости закончить письмо Молли Данбар и опять взялась за перо.

«Прошу вас, не волнуйтесь ни о чем. Я не сомневаюсь, что Джудит будет счастлива. В праздники дом всегда полон друзей и родных, и если она прихворнет или что-нибудь будет неладно, я немедленно вам сообщу.

Надеюсь, что вам понравился Сингапур и ваш новый дом. Должно быть, изумительно жить в краях, где не знают, что такое холод.

С наилучшими пожеланиями,

Диана Кэри-Льюис».

Готово. Диана промокнула свою подпись и пробежала исписанные страницы глазами, потом сложила листки и затолкала их в конверт. Провела языком по клейкой полоске, запечатала письмо ударом кулака и надписала адрес, который мисс Катто продиктовала ей по телефону.

Дело сделано, долг исполнен. Эдгар будет доволен. Она встала нз-за стола, и Пеко тоже поднялся на своих коротких ножках. Вместе они вышли из комнаты и через длинный коридор проследовали в холл. На круглом столе стоял серебряный поднос, предназначенный для корреспонденции. Туда Диана и бросила свое письмо. Рано или поздно кто-нибудь, скажем, Неттлбед или Эдгар, заметит его, наклеит марку и отправит.

Я знаю:

Чем больше любишь,

Чем больше души потратишь.

Тем больше потом страдаешь…

Дело сделано. А через месяц она уже будет в Лондоне. Внезапно развеселившись, Диана нагнулась, сгребла Пеко в охапку и прижалась губами к его мягкой, шелковистой макушке. «И ты поедешь со мной!» — пообещала она, и они вышли через парадную дверь на воздух, навстречу прохладному, свежему апрельскому утру.

«Школа св. Урсулы, Суббота, И апреля 1936 г . Дорогие мама и папа!

Спасибо, что послали телеграмму мисс Катто и разрешили мне поехать на Пасху к Кэри-Льюисам. Мисс Катто очень добра, она пригласила меня к своим родителям в Оксфорд, и несмотря на то что я еду Кэри-Льюисам, не обиделась и сказала, что ее предложение остается в силе и что я смогу воспользоваться им в другой раз. Вообще говоря, это она сама решила, что мне лучше принять приглашение Кэри-Льюисов.

Сегодня первый день каникул, сейчас десять тридцать утра, но я все еще в школе — жду, когда в одиннадцать часов кто-то из Нанчерроу приедет и заберет меня. Сегодня сухо, и весь мой багаж уже стоит на улице, у входа. Очень непривычно остаться в школе одной, чувствуешь себя совсем по-другому; кроме меня, здесь только несколько человек из учителей и обслуживающего персонала. Это письмо я пишу в комнате отдыха, вокруг — ни души. Приятно быть наедине с собой, чувствуешь себя важным человеком, а не просто одной из учениц. Самое забавное, что и запахи тоже другие; пахнет уже не людьми и не мелом, а крепким дешевым табаком рабочего, который приходил менять дверные ручки и чинить окна, он работал, не вынимая изо рта своей трубки, и все пропиталось дымом.