Михаил Евстафьев - В двух шагах от рая

На его счастье приехал ЧВС. Он в первый момент не узнал Сорокина в штатском, но затем почтительно приветствовал, проводил к спецрейсу в Союз. Как сообразил позднее, уже в самолете, Сорокин, ЧВС приехал на аэродром неслучайно. Дальновидным был начальник Политотдела. Не успел особо подружиться с Сорокиным, так хоть проводить приехал. Чины, звания и должности в Советской Армии – дело темное, дело деликатное, и кто окажется наверху, редко известно заранее.

– Домашний мой телефон тоже на всякий случай запишите, – предложил Сорокин.

– Добро, – ЧВС гордо продемонстрировал на запястье японские часы-записную книжку. Кончиком ногтя нажал на малюсенькие кнопочки, часы запипикали. – Записываю.

– Дорогие? – маскируя интерес и нахлынувшую зависть, спросил Сорокин.

– Не дешево, – ЧВС задумался. – Какой же тогда курс афгани был? Чеков… Нет, не стану врать. Не помню точно. А хотите я вам закажу? Передам в Москву с кем-нибудь.

– Я подумаю.

Вот и закончилась командировка в Кабул. Подводить ее итоги рано. Люди военные подводят итоги, когда результаты налицо – когда очередное звание присвоено, когда приказ о назначении на новую должность пришел, когда награда находит героя. И все же, Сорокин не сомневался, что поездка в Кабул прошла на пятерочку с плюсом. Начальство осталось довольным. Успешная командировка на войну – дело архиважное. А он не просто проторчал в штабе, он решал сложные политические вопросы, ездил на боевые, докладные записки писал, и потому улетал в Москву с сознанием, как сам он для себя определил, выполненного долга.

Он заручился расположением влиятельных, видных руководителей: в посольстве, в советническом аппарате, заимел дружелюбную поддержку «папы». Непременно вспомнит, позовет вновь, не забудет. Честно и открыто всегда держался с «папой» Сорокин. Не выскакивал, не лез с суетливыми предложениями, а показывал во всем взвешенность, рассудительность, и, конечно, отменную исполнительность, умело оценивал сложные вопросы, и грамотно выкручивался из сложных, запутанных ситуаций. Заслужил похвалу. Еще раз вспомнил, как проводил его «папа», загордился.

Много чего почерпнул он за командировку у офицеров и генералов из окружения «папы», подметил, скопировал, подстроился, приноровился к аппаратным законам.

А это – так важно для дальнейшей карьеры. Попасть в правильный поток, и чтобы он подхватил тебя, приподнял и понес вперед, наверх, к вершинам армейской пирамиды. Удастся – не удастся на самый верх вскарабкаться, – неизвестно. Но и сюда, в окружение высшего генералитета страны забраться – значит, карьера удалась.

– Вы у нас, Алексей Глебович, дважды интернационалист, – сказал Сорокину на прощание ЧВС. – Привет Москве.

– Обязательно. До встречи.

Сашка остановился посередине торгового ряда, таким образом, чтобы советский военный патруль, который стоял в начале улицы, у самых первых дуканов, не успел подойти. Патруль и так сразу не обратил бы внимание на «Волгу» с афганскими номерами, но предосторожность была необходима, так как у Люськи и капитана разрешения на посещение дуканов не было.

Сашка нервничал и злился, что вообще повстречался им этот капитан на аэродроме. Ведь если б они выехали чуть раньше, как изначально планировали, и не заезжали бы прощаться на разные виллы, то, возможно, не столкнулись бы с этим противным капитаном, и не стал бы тогда Алексей Глебович кавалера из себя изображать и машину предлагать этой смазливой бабе, и не пришлось бы вести капитана с его любовницей по дуканам, а поехал бы Сашка один, прямиком в штаб. К черту эти дуканы! Что он, извозчик что ли, капитанов всяких с бабами на генеральской «Волге» по магазинам возить?!

Но капитану ведь так прямо не скажешь! Как было отказаться? Конечно, сказал Сашка, не положено ему заезжать в район дуканов. А ему-то, капитану, что с этого?! Приказал капитан Сашке ехать, и пойди Сашка на конфликт, кто заступится за него, за солдата? Генерал Сорокин? Он уже взлетает, его больше нет, вон набирает высоту самолет…

Капитан и Люся появились из дукана, и тут же шмыгнули в следующий. А сказал, на одну только минуту зайдет! переживал Сашка. Куда же они?! Сейчас нас патруль сцапает! Где же они?! Я ведь потом никому не докажу, что генерал разрешил довести капитана до штаба армии! Меня же с машины снимут!

На пороге каждого магазинчика стоят дуканщики или мальчишки-помощники, зазывают. И в комендатуру попадать ни к чему, и глаза разбегаются, столько всего иностранного в витрине выставлено. Когда еще представится такая возможность? Пять шагов всего. Разрывался Сашка. Ведь есть с собой чеки! В кармане, вместе с военным билетом и водительским удостоверением лежат. Накопил кое-как. Должно хватить. А прямо на двери дукана джинсы висят. Монтана! Точно то, о чем он мечтает. Подойти, что ли, спросить сколько стоят? Афганцы зовут. Рискнуть, что ли? Что ему стоит, пока никто не видит, выйти из машины, переступить через сточную канаву, и забежать на минутку, на тридцать секунд, в дукан! Нет, вон комендачи на улице появились. Где же капитан? Что он там так долго делает?

Тут афганец, студент с виду, аккуратно выбритый, худощавый, с впалыми щеками, в двубортном черном пиджаке кивнул Сашке, на чисто русском сказал:

– Привет, солдат! Как дела?

– Все нормально, – ответил через спущенное стекло Сашка.

– Слушай, – афганец положил руки на дверцу машины. Холодные глаза его блестели, будто он наркотиками накололся. – Помоги. Машина сломалась.

– Не-е, не могу, командора жду…

– Вот машина, рядом.

В случае чего, смекнул Сашка, можно будет сказать, что остановились помочь афганским друзьям машину завести.

– Ладно, показывай.

Сашка вышел из «Волги», озирался, колебался, брать не брать автомат, решил, что раз соседняя машина, можно не брать.

– Посмотри, посмотри, – уводил афганец, – «Фольксваген», видишь?

– Ты же сказал рядом, а это… Далеко, нет, я не пойду, я не могу, – Сашка крутил головой – не заметил ли его, в советской военной форме выделяющегося на улице, патруль.

Возник второй афганец, тоже похожий на студента, тоже щупленький, только одетый не в костюм, а в джинсы и белую рубашку в голубую полоску, с сумкой на плече. Он вынул из сумки пистолет, сказал что-то на своем, и дважды выстрелил. Падая, Сашка схватился руками за живот, будто прикрывал его, опасаясь, что вывалится или вытечет из него что-то очень ценное. На лице выразилось, нет, не испуг, и не злость, а недоумение:

– За что? – только и успел проговорить он.

Немногочисленные прохожие поспешили спрятаться в ближайшие дуканы.

Афганцы дернулись было к машине, чтобы прихватить лежащий между сиденьями автомат, но на выстрелы, с другого конца улицы бежал офицер комендатуры в портупее, и двое патрульных солдат в бронежилетах и касках. Патрульные скинули на ходу с плеч автоматы и передернули затворы.