Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

Но вот кофе был допит, чашки отставлены и в воздухе повисла томительная пауза… Муж вдруг поднялся с места и протянул руку жене, сидевшей в кресле. Та, недоумевая, подала в ответ, он выхватил ее вверх, в движении развернул к себе спиной и вмялся ладонями в спелые груди, а напряженным «естеством» — в межягодичную ложбинку.

— Не сейчас, — возразила Марина.

— Именно сейчас! — набычился Карцев, приподнял ее и вдвинул коленями в кресло.

— Пусти! — запаниковала жена.

— Так надо! — продолжал настаивать муж. — Распоряжаться потом будешь…

Марина, видно, нашла глубинный смысл в грубом поведении ранее угодливого мужа и смирилась с тем, что будет сейчас изнасилована. Сергей же Андреевич сноровисто совлек препятствующие одежки и, сжав коленями крутые бедра Марины, а ладонями — вожделенные груди, яростно внедрил прогонистого бойца в стыдливо теснящуюся вагину.

«Ах ты, сучка холеная! — забилась одна мысль в голове все более ярящегося рогоносца. — Я тебе покажу, как по кобелям шастать!» (позднее он немало смеялся, вспоминая этот нелепый рефрен).

Марина перед ним ходила ходуном, но мощь сдерживала стойко. Она давно уже завелась, и положение сношаемой кентаврихи ей страшно нравилось. Вдруг из груди ее вырвался рык, затем другой, третий… Вслед пошли стоны, вскрики, вопли и мощный оргазм потряс ее тело. Фонтанировавший чуть раньше Карцев разжал хватку и подался в сторону.

— А то: потом, потом, — проворчал он довольно.

Марина, свернувшись в кресле, посмотрела на него затуманенным взором и прошептала:

— Я вся дрожу… Натурально под жеребцом побывала… Пожалуй, что и «залетела»…

— Начинается… — уже иначе проворчал муж. — Стоит от души влындить — тут же проблемы… Эх, жизнь, жизнь… В случае чего — оставляй. Вовке давно подмога нужна…

— Ты когда уезжаешь? — немного погодя спросила Марина.

— Мне разрешили задержаться на три-четыре дня после твоего приезда. Все ведь еще неделю назад уехали, и дел там невпроворот…

— Это хорошо. Я боялась, что тебя уже завтра не будет. А так еще три дня понежимся…

Спустя два дня, субботним вечером, они возвращались с прогулки по сосновому бору, чуть усталые, довольные друг другом. Вдруг из-за угла, со стороны «гарема», вывернулась и стала сближаться с ними молодая женщина, в которой через мгновение Карцев признал Юлю. «Выследила! — дрогнул он. — Что-то будет…».

Юля шла медленно, буквально пожирая глазами Марину. Поравнявшись с мирной парочкой, она перевела взгляд на Карцева и будто опалила своим неистовством… Впрочем, не сказала ни слова и продолжила неверный шаг.

— Кто это такая? — через пару шагов сторожко спросила Марина. — Почему она так на меня уставилась?

— Я толком не знаю… — смалодушничал муж. — Она иногда приезжает в гости к подруге. Пару раз в той компании я ее видел…

— «Видел…» — передразнила Сергея Андреевича жена. — Уж, наверно, тянул руки свои похотливые и по углам зажимал… Иначе с чего бы ей так на тебя полыхать? Или вы и перепихнуться успели?

— Ну тебя к черту! — наигранно обозлился Карцев. — Мало ли кто еще здесь на тебя посмотрит… Так и будешь всех к моим любовницам причислять?

— Ничего, — раздумчиво молвила Марина. — Лето будет длинным, разобраться успею…

Карцев плюнул под ноги и далее поплелся с видом невинно оскорбленного.

Где-то далеко прозвенел будильник. Карцев очнулся от сна и высунул голову из спальника. Палатка уже была освещена теплыми лучами раннего, июньского солнца, хотя часть крыши затенялась пышной кроной березы. Солнечное тепло комфортно дополняло более существенное тепло спальника, из которого так не хотелось вылезать… «Впрочем, — вспомнил Сергей о звонке, — еще и рано: всего семь часов. Этот звонок для поварихи…». Его временем, как и в прошлом году, было полвосьмого: время связи. И если не срабатывал гидробудильник… «А чего ему срабатывать, по такой теплоте? — думал геолог. — Так что еще понежусь…».

— Сергей Андреевич! — раздался за палаткой робкий голосок, в котором Карцев привычно уловил игривую нотку. «Вот черт! — подосадовал он. — Мы с ней вчера меню на день не обговорили!».

— Что тебе, Люда? — хрипловато спросил он и покосился на соседние нары, где спал Аркадий Алексеевич, прибывший вчера в карцевский отряд.

— А что мне на завтрак готовить?

— Что, что… Свари вермишель.

— Вермишель вчера была…

— Да, верно… Тогда свари рисовую кашу, только с тушенкой.

— Рис в мешке кончился, Сергей Андреевич…

— Так начни другой мешок, Люда…

— Но я не знаю, где он…

— Ох, смерть моя… В продуктовой же палатке, как войдешь — слева, на втором стеллаже.

— Ну, не сердитесь, Сергей Андреевич… Вам воду под кофе вскипятить?

— Хорошо, Люда, вскипяти.

— Все, я уже пошла…

«Пошла она… — усмехнулся Карцев. — Уже…»

— Ты что, каждое утро с ней так нянчишься? — спросил из своего спальника Кривонос.

— Да нет, — поморщился Карцев. — Обычно она со мной все с вечера согласовывает… Говорит, что для нее в кулинарии самое трудное — составление меню.

— Детский сад… Зря я поддался на уговоры этого горняка: мы вместе, мы вдвоем… Как они хоть уживаются меж собой?

— Пока все тихо. Правда и любви великой незаметно: он все вечера у ребят в карты играет, а она одна в палатке сидит.

— Одна значит… Это в восемнадцать-то лет? Рискует горнячок: в такие годы у одинокой девушки, которая уже не девушка, шашни мигом заводятся… Кстати, то ли мне показалось, то ли она вот к тебе уж и льнет?

— Вам показалось, Аркадий Алексеевич! — отрезал Карцев и решительно полез из спальника.

После завтрака Карцев и Кривонос вернулись в палатку и разложили на столе геолого-топографический план участка Углового, на котором сейчас работал отряд Карцева. Этот участок был намечен к первоочередному опоискованию на полиметаллическое оруденение по итогам прошлогоднего детального геохимического опробования покровных суглинков (на сложившемся жаргоне — по результатам «металлки»), в которых были выявлены высокие содержания свинца, цинка и серебра. Местами аномальные пробы группировались в ореолы, которые по геологической логике должны были соответствовать выходам к поверхности рудных тел. Но…

Сергею Андреевичу еще до выезда в поле не нравились эти ореолы. На его взгляд их было слишком много (около двух десятков), они были малы (100-200х200-500 м) и рассеяны практически по всей площади участка, что порождало самые нелепые суждения о структуре прогнозируемого месторождения. К тому же некоторые из ореолов оказались «профильными», то есть зафиксированы в одной линии отбора проб при полном отсутствии аномалий на смежных, параллельных профилях. Это обстоятельство усугубило недоверие Карцева к результатам опробования, и он высказал его Аркадию Алексеевичу при проектировании поисковых работ на участке.