Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— И что же ты предлагаешь? — насупился Кривонос. — Проигнорировать эти ореолы? Все прошлогоднее опробование — псу под хвост? Нет, дорогой, так не пойдет! Некоторый резон в твоих опасениях есть, но нам никто не позволит оставить без проверки хоть один контрастный ореол… Так что — лопату в зубы и копай: по одной линии шурфов через эпицентр каждого ореола. Пусть рудными окажутся всего несколько из них, но наша совесть будет чиста…

— Хочу предупредить, Аркадий Алексеич, что если я прав и на каком-то этапе обработки проб произошло их взаимное загрязнение или, того хуже, значительная часть проб подменена дубликатами других, то канитель с проверкой ореолов окажется почти зряшной: на месте ореолов мы вообще ничего не обнаружим, а рудные тела могут «спрятаться» в фоновом геохимическом поле…

— Ты ври, да не завирайся! Какая-такая подмена? Где, когда и кем? Ты соображаешь, в чем обвиняешь людей? Это же подсудное дело…

— В моей практике на Урале такой прецедент был, — упорствовал Карцев. — Некоторые дробильщицы в целях «экономии» своего труда и времени квартовали одну истертую пробу и рассыпали ее в четыре пакетика, присваивая им номера еще не истертых проб, обычно смежных. А неистертые пробы просто высыпали в отвал. Конечно, этот фокус был возможен только при отсутствии должного контроля за их работой и при наличии объемных проб — как раз вроде наших.

Кривонос уставился на него с большим сомнением:

— И как же вы эту подмену доказали?

— Очень просто. Когда подозрения окрепли, мы подложили по дробинке в каждую пятидесятую пробу партии из тысячи проб, где высокого свинца заведомо быть не могло. И получили в результате около двадцати точечных аномалий свинца, но лишь несколько из них пришлось на пробы с подложенными дробинками. Что и ожидалось получить… Правда, образцово-показательного судилища не было, виновная уволилась по собственному желанию, но прочие стали шелковыми и подобная «химия» прекратилась.

— Мгм… — пожал плечами начальник. — Все, конечно, может быть. Но, я думаю, проверка горными работами установит истину…

И вот теперь, по прошествии месяца с начала работ, Аркадий Алексеевич прибыл знакомиться с состоянием дел у Карцева.

— Нам повезло, — рассказывал Сергей Андреевич. — В линии, заданной вкрест первого же ореола, два шурфа вскрыли зону полиметаллического оруденения, правда, сильно окисленного и представленного лимонитизированной глинистой массой. Спасибо Вам, что предоставили транспорт и обеспечили оперативный химический анализ рудных проб…

— Сколько, говоришь, в них оказалось полиметаллов?

— От одного до трех процентов свинца и три-пять процентов цинка…

— Значит, руды преимущественно цинковые… — поморщился начальник.

— Ничего это пока не значит, Аркадий Алексеич… Из методической литературы известно, что в коре выветривания свинец часто «проседает», а цинк, напротив, может образовывать локальные концентрации. Истинный состав руд мы сможем установить только бурением, при достижении скважинами зоны первичных, сульфидных руд.

— Бурение… — проворчал Кривонос. — Будет ли смысл в постановке здесь бурения… Ну, что же произошло потом?

— А потом, на следующих ореолах, мы словили одни пустышки: вскрывали преимущественно черные углеродистые сланцы без признаков оруденения… Что и было подтверждено оперативными анализами.

— А что с первой рудной зоной? Почему не смогли ее проследить по простиранию?

— Тут две причины. Главная заключается в том, что структура рудного поля, вероятно, осложнена серией пострудных взбросо-сдвигов, на что указывает ряд признаков. Пару таких разломов я предполагаю обнаружить севернее и южнее известного фрагмента рудной зоны. А вот куда по ним сместились другие фрагменты, пока не знаю.

— А что еще за причина?

— Она, пожалуй, из ряда технических. Зона оруденения тяготеет к средней части левого, пологого склона долины ручья Углового и, конечно, оказалась перекрыта чехлом склоновых, щебнисто-глинистых отложений. И хотя его мощность не так уж велика (от двух до четырех метров), пробить чехол шурфами все же непросто. Каждый шурф обходится дорого: и по затратам сил и по времени да и по деньгам. Поэтому я вынужден семь раз отмерять, прежде чем заложить новую линию… Хорошо бы предварительно использовать какой-то поверхностный метод поиска, типа геофизического, но у меня в наличии только радиометр да магнитометр, а они на полиметаллические зоны не реагируют. Геохимия же проклятая вон как подвела!

— Да-а, — задумчиво протянул Кривонос. — Ты оказался прав с этими подозрительными ореолами… Проблема: и есть руда да не ухватишь… Вероятно, тут помогли бы методы электроразведки, только вот где мы, а где сейчас геофизики? Да и в копеечку нам их услуги обошлись бы…

Он побарабанил по столу пальцами и вдруг ожил:

— А знаешь, я ведь знаю один такой поверхностный метод: совершенно дешевый и вовсе не требующий аппаратуры! Правда, сработает ли он в данном случае? Ну да ладно: у тебя кусок проволоки длиной в полметра найдется? Алюминиевой, а лучше медной…

— Есть, конечно, — недоумевал пока Сергей.

— Возьми два таких куска и пойдем на рудную линию шурфов!

В начале линии Кривонос притормозил.

— Эксперимент должен быть чистым, — с некоторой торжественностью сказал он. — Я пойду стороной, метрах в двадцати, а ты иди по линии, задавая мне направление…

И взял в руки П-образную рамку, которую только что согнул из медной проволоки, а другую отдал Сергею.

— А-а, — наконец дошло до Карцева. — Так Вы решили использовать биолокационный метод… Но его оператором, я слышал, может быть не каждый…

— Я как раз могу, проверял. А сейчас и тебя проверим…

С некоторой опаской Сергей Андреевич взял рамку, выставил перед собой и слегка сжал в кулаках, копируя манеру шефа. Потом медленно пошел по травянистому и залесенному склону, вдоль засечек месячной давности, обозначаших линию шурфов. Рамка торчала перед ним вполне безжизненно. Он миновал один безрудный шурф, второй, третий… Рамка вроде стала чуть подрагивать — или это результат мышечных спазмов? А вот и пятый шурф, один из рудных. Рамка пошевеливалась.

— Мы над рудной зоной? — прокричал сбоку вопрос Аркадий Алексеевич.

— Да! Что у Вас с рамкой?

— Крутится как белка!

— А у меня едва шевелится…

— Значит, не судьба тебе! Все, перестала крутиться… Вышли из зоны?

— Вышли… — подтвердил несостоявшийся оператор. — Идите сюда, здесь конец линии.

Шеф подошел, светясь от удовольствия. Рамка в его кулаках «дышала», мерно опускаясь и приподнимаясь. Карцевская — замерла совсем.

— Давай-ка сделаем обратный ход по линии, — предложил начальник.