Николай Васильев - Семь дней из жизни господина Н [СИ]

Однако долговременный ход эволюции человечества идет от экстенсивной фазы (рост народонаселения) к интенсивной (углубленное развитие личностей). В эту фазу коммунистические отношения покажутся людям наиболее естественными. Застрельщиком в этом деле, возможно, опять станет одна страна — не исключено, что и Россия, однажды примерявшая белые одежды…

Так тасовал и перетасовывал господин Н. давно зревшие мысли, между тем беспорядочно петляя по многочисленным тропинкам. Когда же все, вроде, выстроилось и откипело, он вновь ощутил себя в реальном пространстве-времени, то есть в предвечерних холодных сумерках, меж берез академической рощи, с чувством изрядного аппетита и приличной усталости. Он сориентировался и выбрался к ближайшей автобусной остановке: домой, домой…

Однако проезжая расцвеченный огнями городской центр, господин Н. внезапно передумал и вышел на оживленном перекрестке. Некоторое время он постоял как бы в ожидании автобуса, разглядывая празднично настроенных, преимущественно молодых людей. Их свежие лица были безмятежны и самодостаточны, светились довольством, предвкушением незатейливых радостей: посиделок в одном из многочисленных кафе, экзальтации в ночном клубе или на дискотеке, просто вечеринки с выпивкой (а может, и с интимом) на чьей-нибудь «хате»…

— Я сегодня выпил водки, ох, щемитеся, колготки! — с задорным смехом вдруг продекламировали две девицы из проходящей мимо компании.

Авантюрный порыв господина Н. (а он собрался было посидеть в кафе, выпить бокал-другой красного вина, закусив сочной котлетой с картофелем-фри, визуально поинтриговать с женщинами…) враз увял, и он ощутил себя тем, кем и был уже на самом деле: отжатым торжествующим новым поколением на обочину жизни неприглядным стареющим человечком. Импотентом.

Он зябко повел печами, понурился и шагнул в двери подошедшего автобуса. Впрочем, в его тепле, на уютном плюшевом сиденье господин Н. отогрелся и скоро задремал. В череде сменяющих друг друга полусонных грез вдруг вновь явилась танцующая нежнотелая Лина, и он счастливо ей улыбнулся.