Владимир Арро - Дуновение из-за кулис. Записки драматурга

Аполлон. Пьеса об Аполлоне Григорьеве. Его историю по-своему, на помеси цыганского с русским рассказывает цыганский хор – знакомит, объясняет, комментирует, участвует, поет и пляшет.

Две женщины в его жизни, а он в долговой яме под охраной городового. Яма «настоящая», посреди приволжского бульвара (сценически люк) – одна голова торчит. И оттуда стихи. Одной женщине – «Прекрасная Венеция», «К мадонне Мурильо». Другой – «Вверх по Волге». Путает – кому что. Хор подсказывает.

Горожане прогуливаются, собутыльники наливают ему стопку, он – прочь! Он не пьет. Городовой выпивает за него. На подпись ему в долговую яму приносят листы журнала.

Недоконченные тирады об искусстве – роняет голову. Вокруг шепот, беспокойство – и вдруг он продолжает. Схором Аполлон говорит по-цыгански.

Обнаруживает разные свои лики: поэт, философ, пропойца. «Ни на одно мгновенье не допускать полного превращения актера в изображаемый персонаж». (Брехт).

Отрывки из пьес Островского как реакция на поведение Аполлона, его состояние, выходки. («Свои люди – сочтемся», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется».) Цыгане всё время на сцене.

Бабушка. Начало: голоса учат детей. «Что ты должна сказать бабушке? – Бон-жуур…» Бабушка приезжает из Парижа. Взрослые обсуждают, что она привезет и когда будет распаковывать. Бабушка легла отдыхать. Дочери вскрывают багаж. Разочарованы.

В семье все врут по-разному и даже упрекают друг друга в неправдивости, фальши. Больше всего возмущает «вульгарная ложь». Бабушка: «Только очень неправдивый человек может позволить себе такие интонации».

(Фицджеральд: «Бесчестность в женщине – недостаток, который никогда не осуждаешь особенно сурово».)

Приемы лжи. Смирение и нежелание спорить, как бы апатия. Похвалы оппоненту. Апелляция к объективности слушателя. Не о себе, а о справедливости. Пауза – взволнована, не может продолжать. Могла бы привести убийственный аргумент, но промолчит. Самооценка: не умею спорить, цепенею перед противником, лучше промолчу. Расслоить противников, посеять недоверие друг к другу. Объединить себя с некоторыми. Я человек открытый и прямой. Доброжелательна не для себя, а для вашего блага. Вы же знаете, мне для себя ничего не нужно. Подстановка: если бы они были на моем месте. Намеренное очернение себя, доведение до гротеска, затем абсурда, так что ясно, что этого не может быть.

Шмель. Бабушка патронирует то одного, то другого. Теперь у нее «человек из народа», «прямой и честный, как я сама», дальний родственник ее второго мужа. Бабушка тешится. И вдруг он начинает ее шантажировать. Знает все, как погиб ее муж, политический ссыльный, и в чем он виноват. Сватается к старшей дочери, т. е. просто «берет» ее. Бабушка понимает, что этот ни перед чем не остановится. Говорит очень громко, агрессивно. Бабушка: «Вы не могли бы, голубчик, не так громко, ведь я хорошо слышу. – А зло берет!» Домашние называют его – «березку предали». Он мастеровой, много умеет, чинит им что-то, бескорыстный – «последнюю рубаху отдаст».

Бабушка: Вы хитрый враг. Вероломный, озлобленный. Вы несете околесицу. Какой-то вы ржавый.

Дочь о нем: Эти медвежьи глазки!.. Недобрые. Холодные, цепкие.

Пьеса? Зимняя дача в академическом посёлке. Кто там живет: сторожа, истопники, беглые, временные, чужие – «общество». Счастье, но взаймы, комфорт – но чужой. Лыжник. Покорен девушкой и ее миром: тепло, музыка, покой, комфорт. А она только лишь сторожит дачу. Да и его лишь на время пустили, чтобы натопить дом. Все ходят друг к другу в гости, всерьез изображая хозяев. Но приезжают настоящие.

Одноактная. Муж и жена, перед тем как взять ребенка в субботу из круглосуточного детсада, зашли в кафе-стекляшку. Спорят, кто должен идти за ним, у обоих дела, встречи, самоутверждение. В результате ни один не идет.

Свадьба с привидениями. У невесты ничего нет, живет в общежитии. Все для свадьбы взаймы от разных людей. Библиотекарша одалживает свадебный наряд, но за это и сама хочет прийти в белом платье. Свадьба в старом особняке, где их бригада делает капитальный ремонт. Жених, авиаштурман, задерживается в рейсе, вместо него – брат жениха. Библиотекарша положила глаз на брата, держится возле него. В особняке привидения – это мародеры, охотники за стариной, бродят с фонариками.

Хозяйка и работник. Вызвала мастера, пришел привлекательный, еще не старый мужчина. Подрабатывает, живет в служебной квартире. Геолог на пенсии, уступил свою квартиру семье дочери. Пьют чай. Одинокие и настороженные. Хотят и боятся сблизиться.

Случай на демонстрации. Отец с сынишкой на демонстрации потеряли «своих» – шляпную фабрику. Одинокая женщина в окне первого этажа зазвала их к себе, угощает. Как хорошо, уютно, за окном музыка. Расслабились. И вдруг за окном – «свои». Сынишка хочет остаться, отец уволакивает. День трудовой солидарности – первое мая!

Хормейстер. Хор девушек из оперы «Князь Игорь». Хормейстер перед смертью собирает бывших жен из разных периодов своей жизни: сорано, меццо-сопрано, контральто. Искал гармонии. Говорит о достоинствах каждой. Они благодарны ему за пылкость – так никто их не любил. Кто как будил его ото сна – показывают. Кто чем кормил.

При острой характерности – ум, остроумие реплик.

Фокстрот «Рио-Рита». Танцуют друг с другом. Хормейстер: поддерживайте друг друга, больше мне оставить вас не на кого.

В конце они поют на четыре голоса под его руководством. И появляется красивая старуха – первая его любовь. Но это уже по ту сторону жизни.

Радуйся! Шкипер баржи Белобородов, мечтатель, философ. Вытащил из воды женщину. Женщина засыпает. Он просит всех о тишине, но они орут.

Капитан буксира со штурвалом. В постоянном споре со шкипером. Земной, обидчивый. Орет в рупор. Утром: – Смирна-а! Андреевский флаг поднять! – Ту-ту-ту-ту!.. Вольна-а!

Хор: семеро – там, семеро – тут… – скороговорка двигателя.

Горланит песню под гармонь.

– И то хорошо: что ни сделаешь – всё мимо проплываешь. Нигде толком не успеваешь ни нагрешить, ни надоесть, ни нагадить.

Женщина убежала из-под стражи, за ней погоня. Она не хочет жить. Фольклорный мотив: женщина, погоня, перевозчик.

После того года я бывал в Пицунде (москвичи говорят: «на Пицунде») много раз, но всегда ранней весной. Тут она начинается в феврале – припекает солнце, зеленеет трава, цветут кустарники. Здесь я видел, как зарождаются наши «женские праздники». Перекупщики ходят по дворам и покупают мимозу прямо на деревьях. Покупают не сразу, перед этим громко торгуются. Затем они обрезают едва зацветшие ветки и укладывают их в коробки и чемоданы. Через день-два они распакуют их в наших северных городах – на базарах и в переходах метро.