Пол Маквей - Хороший сын

— У-у-у-уй! — ору я и от боли скачу по комнате.

— Придурок, — говорит Пэдди, стягивая футбольный свитер.

Я перестаю скакать, потому что у него по всему телу ссадины и желтые пятна — следы синяков. Он бежит наверх. Я ковыляю к двери.

— Ты это куда собрался? — спрашивает Ма.

— Наверх, одеваться, — отвечаю.

Мэгги проскальзывает мимо вверх по лестнице — не хочет оказаться на линии огня. Да, сегодня она показала, какова на самом деле. Я с ней еще поквитаюсь.

— Джози? — Голос от крыльца. Это тетя Катлин.

— Тут я, Катлин! — отвечает Ма.

Тетя Катлин входит.

— Чего у тебя стряслось?

— Ничего, — отвечает Ма, пытаясь спрятать лицо.

— Джози. Повернись. — Тетя Катлин смотрит на синяку нее под глазом — там, где ее ударила дверь. — Ты поэтому не вышла на работу?

Ма отворачивается.

— Иди наверх, Микки, — подталкивает меня Ма. — Ступай. Нам с тетей Катлин надо поговорить. И сиди там, понял? Ты уже и так здорово набедокурил.

Хочется спросить, можно ли взять с собой Киллера, но я боюсь, что Ма меня за это придушит. Ладно, где прячется эта штучка Мэгги, которую я сейчас убью?

— Она вообще обалденная. Я б ее поимел.

— Да ты, небось, и тискаться еще не научился.

— Нет, научился.

Знаю, про кого они говорят. Про мою Мартину.

Сзади напирают, сминая очередь. Никогда они туда не пройдут. Таким никто делать одолжений не будет. Я в последних рядах, но не из последних.

— Тискаться все умеют. Мне не восемь лет, — долетает от этих.

Лично я не умею. Я знаю, что это вроде как целоваться с открытым ртом. Да какая разница? Меня сейчас совсем другое интересует.

— Живее давайте! — восклицаю.

Скоро начнется. А мы еще даже не знаем, что именно.

— Микки, тискаться — это как? — спрашивает Мэгги.

— Маленькая ты еще, — шепчу я ей.

— Что-то нехорошее, да? А когда сам узнаешь, мне скажешь?

— Конечно, как всегда, — говорю я, кивая, и упираю руки в бока, мол: «Ну вот, опять». Не знаю пока, не рановато ли ей еще. Я, в конце концов, ее старший брат.

Конфеты так и жгут мне карман. Хочется одну положить в рот, но тогда мальчишки отнимут остальные. Мэгги от волнения то и дело перекрещивает ноги — можно подумать, сейчас штаны намочит.

Мартина Макналти. Поскорее бы ее увидеть. Машины у Макналти нет, зато есть гараж. И все мы выстроились перед ним в очередь. Те, кто эти дома строил, видно, думали, что здесь будут жить богатые люди. С чего они взяли, что в Ардойне такие водятся?

На всей улице всего-то десяток домов с гаражами, да и эти гаражи скоро снесут, чтобы построить еще дома. Я лично рад, потому что это нечестно, что у кого-то гаражи есть, а у кого-то нет.

— Ладно, можете входить! — орет Бридж Маканал-ли, которая тут за охрану. — Деньги приготовьте.

Очередь продвигается. Здорово, что они решили показать нам спектакль, потому что без телевизора мне так скучно, что я даже стал играть в «Монополию». С другой стороны, без Папани все-таки здорово и я не собираюсь ныть — мол, хочу телик обратно. А то вдруг папаня с ним и вернется.

Дома стало просто отлично. Он больше не орет, не ругается, не хлопает дверью по ночам — так, что мы все вскакиваем. Раньше, когда Папаня сваливал, я больше времени проводил с мамой, но теперь, поскольку все что можно, он украл, маме приходится каждый посланный богом час проводить на работе. А как, интересно, он эти часы посылает? По почте? Телеграммой? На муле?

Надеюсь, Бридж забыла ту историю со скакалкой. Тогда, у магазина, когда я был с Киллером, она вела себя прилично. Достаю пять пенсов, зажимаю в ладони. Очередь почти подошла. Мне тоже в туалет приспичило. Очень.

— Погоди! — Бридж толкает меня в грудь.

— Ой! — Мэгги начинает реветь.

— Больше мест нет.

Как же Бридж нравится надо мной издеваться.

— Так нечестно! — возмущаюсь.

— Подождите.

Бридж уходит внутрь, закрывает дверь. Если бы Мартина знала, она бы точно меня спасла.

— Не пускает! Так нечестно! — хнычет Мелкая.

И глядит на меня, мол: «Ну, сделай что-нибудь!» А что я сделаю? Те, кто стоял за нами, расходятся.

Дверь снова открывается.

— Ладно, — говорит Бридж, протягивая руку.

Я крепко вдавливаю пять пенсов ей в ладонь.

— Минутку, — слышу я голос Бридж. Поворачиваюсь — она рукой перегородила Мэгги дорогу. — А ее деньги где? — спрашивает Бридж меня.

— Она же еще маленькая.

— И что?

— Маленьким — бесплатно. — Везде же так принято. — У нее денег нет.

Мелкая Мэгги смотрит на меня так же, как смотрела, когда застрелили маму Бэмби. Если бы я сейчас дал Мелкой наш секретный пистолет, Бридж получила бы пулю в голову.

— Так у тебя-то есть. Живее давай, а то я ее не впущу, — упорствует Бридж.

Я ничего не понимаю. Она же к нашей Мелкой нормально относится. Смотрю на Мелкую, а та — на меня.

— Иди у мамы попроси, — говорю.

— Да ее наверняка дома нет.

— Ну, я закрываю дверь, — гундосит Бридж.

— Пожалуйста… — канючит Мелкая.

— Последний шанс.

Не в Мелкой дело. Бридж просто хочет меня помучить. У Мэгги лицо скривилось, и она смотрит на меня — ведь я ее старший брат. И лучший друг в целом мире. Бридж начинает закрывать дверь.

— Стой! — Я в последний момент всовываю в дверь ботинок. — А конфеты возьмешь?

Достаю сладости, она тут же хватает их своими клешнями.

— Давай, входи, — разрешает Гадина.

И улыбается, мол, ты меня никогда не сделаешь, даже не надейся!

Я посылаю в ответ: чтоб ты ими подавилась и сдохла! Сдохла! Сдохла! Она впускает Мэгги. Я хватаю сестру за руку, подтаскиваю к себе. А места-то есть. Врунья бессовестная. Ну, подожди, Бридж Маканалли. Написано же у нас на стене: «Tiocfaidh аг La». «Придет и наш день». Мой и Мэгги-Мелкой.

Бридж закрывает дверь. Ну, мы-то уже внутри. Выходит, все-таки мы взяли верх. Дорого заплатили, но… Садимся на два ящика, они этих ящиков наворовали из «Лимонадной». Мэгги глядит на меня, как на героя. Я и есть герой.

За деревянной перегородкой слышны перешептывания. На сцене стоят стулья и старый письменный стол, на полулежат разорванные в клочья занавески.

— Шшш, — шикают все вокруг.

Тишина. Бридж запирает дверь на задвижку и задергивает драные занавески на двух окнах. Внутри полутьма. Бридж выходит на середину сцены — лицо страшно серьезное, как если она зажала тебя в узком проходе и сейчас ударит.

— «Куклы»! — возвещает откуда-то страшный и ужасный голос, от которого и описаться недолго.

Стискиваю своего дружка. Мэгги вскрикивает. Мы поворачиваемся друг к другу, переплетаем пальцы, сжимаем их до боли, стукаем коленки одну о друїую, трем носы и хихикаем. Вижу — двое мальчишек глядят на меня и улыбаются страшно-страшно. Наклоняют головы, перешептываются. Вспоминаю, что говорил Пэдди. Может, они тоже будут учиться в Святом Габриэле. Краснею, отпускаю руки Мелкой и смотрю в другую сторону.