Пол Маквей - Хороший сын

Девчонка, которая сидит со мной рядом, запустила руку себе под юбку и теребит там трусы.

— Глянь, трусы удивительной красы, — говорю я Мэгги, и мы оба давимся смехом. Я снова беру Мелкую за руку, но так, чтобы никто не видел.

Из-за перегородки раздаются странные звуки — словно ветер воет. Выходит мальчишка в зимней куртке, молния на капюшоне застегнута, лица не видно. Проходит перед нами из конца в конец, и в лицо ему явно дует сильный ветер. Наверное, какой-нибудь путешественник.

— Кто это? — раздается вопрос, и все начинают шептаться.

И верно. Зачем это мальчишка среди девчонок? Таинственный персонаж.

Он дрожит, трясется, стучит зубами. Расстегивает капюшон, стаскивает с головы. Под ним балаклава. Хватает губами воздух, шатается, оседает на колени, кричит от боли. Падает вперед, сперва опускается на руки, потом и вовсе ложится. Без движения. Готов. Холодный труп. Спектакль только начался, а уже первый покойник.

Молчание. Девчонки гуськом выходят из-за перегородки. Лица белые, только на щеках большие красные круги. Идут, как роботы. Прямые ноги. Прямые руки. Встали — шагнули. Качнулись вправо, качнулись влево. Иногда сгибаются пополам, будто переломившись. В реальной жизни я такого никогда не видел. Они, видимо, и есть «Куклы».

Рядом хихикают, только нет в этом ничего смешного. Куклы останавливаются рядом с трупом. Что они теперь будут делать? Погодите-ка. Путешественник шевельнулся. Стонет, пытается приподняться. Трет глаза, и когда он их открывает, Куклы застывают на месте, будто на красный сигнал светофора. Он их видит. На лицах у них застыли милые и в то же время жуткие улыбки. Сейчас случится что-то очень плохое. Мне страшно до обалдения.

Он ползет им навстречу. Они его надули этими своими сладенькими кукольными улыбочками. Мы с Мелкой хватаемся друг за друга и тихо повизгиваем. Путешественник медленно протягивает руку. Рука его оказывается совсем рядом с… Мартиной. А я ее сразу и не узнал. Она красавица. У нее есть гараж. Она играет в спектакле. Я официально заявляю, что влюблен в нее по самые уши.

Путешественник дотрагивается до Куклы Мартины, но ничего не происходит. Она не шевелится. А я думал, что она оживет.

— А я не испугался. Я знал, что ничего не будет, — говорю.

Трусы-удивительной-красы смотрит на меня так, будто поверила. Путешественник стоит перед Куклами, но они не шевелятся. Тогда он сдается и отходит к окнам. Отдергивает занавеску, выглядывает наружу. Внутрь врывается свет, озаряет Кукол. Они оживают.

Вопли отовсюду. Вампиры, только наоборот — оживают от света. Кто это придумал? Какой опупевший гений? Может, этот актер? Остальные бы не додумались, точно. Даже мой ангел Мартина.

И тут — какое-то движение в углу. Что-то поднимается из-за перегородки. Это гадина Бридж. Лицо у нее тоже выкрашено в белый цвет, но на щеках черные круги, а не красные, как у остальных. Все Куклы смотрят на нее и кланяются. Господи Иисусе! Я больше не могу. Бридж — она… она… Королева Кукол. Кажется, глаза у меня выпучились так, что вот-вот выскочат. По рукам и ногам бегают мурашки. Королева указывает пальцем на Путешественника, ее безумные глаза говорят: «Взять его». Куклы начинают на него надвигаться, а он все смотрит в окно.

— Тебя сейчас схватят! — ору я.

Он не поворачивается. Не слышит — он где-то на Северном полюсе. Поворачивается, только когда ему сжимают шею. Он хрипит, плюется — его душат. Куклы окружают его, руки у них изуродованы — все пальцы, кроме большого, срослись в один толстый палец, и они ими пощелкивают. Путешественник падает — такая смерть в замедленной съемке — а они его щиплют.

— Помогите! — стонет путешественник.

Девчонки визжат. Он оседает на пол. Куклы расступаются, оставив просвет в середине. В центр выходит Королева, поднимает руки над головой. Потом опускается на колени, широко открывает рот, показывает нам огромные зубы-клыки. Кидается вперед и впивается Путешественнику в живот. Боженька, да она его ест! Тут на него кидаются и другие Куклы. Они рычат, урчат, отрывают от него куски. Он кричит. Мы кричим. Потом Путешественник издает совсем здоровенный крик и садится, глядя прямо на нас. Поднимает руку — как будто мы с ним там, в снегу, как будто он с нами здесь, в гараже. Но он не здесь. Мы не там. Мы ничем не можем ему помочь.

Он падает и умирает.

Куклы улыбаются. Вытирают окровавленные рты о рукава, а окровавленные руки — о платья. Выстраиваются за перегородкой и медленно опускаются — можно подумать, лифт увозит их вниз, в ад.

— Конец! — возвещает страшный и ужасный голос.

Зал так и взрывается. Все подскакивают и вопят. Выходят Куклы, Путешественник поднимается, все они вместе кланяются. Мы хлопаем и хлопаем. Актеры переглядываются, улыбаются. Мы с Мэгги глядим друг на друга. Ну надо же, как нам повезло! Какой класс, что мы все это увидели! А вы только представьте, каково быть настоящим актером. Все тебя любят. Все, решено. Обязательно стану актером. Тогда я точно попаду в Америку. В Голливуд.

— Так, давайте отсюда, нам нужно прибраться, — требует Бридж.

Все кидаются к двери, чтобы первыми рассказать тем, кто не попал внутрь.

— С ума сойти, да? — говорит Мэгги.

— Я ничего более прекрасного не видел за всю-всю-всю свою жизнь.

— И я за всю-всю-всю свою жизнь.

— И мы вместе смотрели!

Я бросаю на нее наш особенный взгляд — мы договорились больше ни на кого так не смотреть — и она бросает на меня точно такой же. Выходим, на улице к нам подбегают ребята.

— Я стану актером, когда вырасту, — говорю.

Мелкая в этом ничуть не сомневается, и лицо ее тут же озаряет ослепительная улыбка.

Я буду тут ждать. Если понадобится — целый день. Пока Мартина не выйдет — я ей скажу, как она обалденно играла. Нет, надо сходить за Киллером, чтобы она остановилась, чтобы я ей понравился, тут-то я ей и выложу, какая она обалденная, и кто знает, что из этого будет дальше. Кроме того, хочется узнать, кто играл этого таинственного персонажа.

Выходит Деки. Вожак пацанской компании. В зале я его не видел. Вообще не думал, что он ходит на спектакли. Может, это он тот актер? Вожак пацанов и главная у девчонок играют вместе, как в «Бриолине»?

— Офигительный спектакль, Деки, — говорю наугад. А он, представьте, кивает. — Просто круче вообще ничего не бывает. — Иду за ним следом. Он не посылает меня куда подальше, так что я оставляю Мэгги и шагаю с ним рядом. — Как они на него накинулись? Вообще круто.

— Ага, — кивает.

Раньше он мне никогда даже и слова не сказал. Сойти с ума. Может, мне удастся с ним сегодня поговорить. Может, мы подружимся. И в Габриэле будет друзьями. Только мне никак не придумать, что бы еще сказать.

— Я бы хоть сейчас посмотрел все снова.