Стоян Даскалов - Огненные зори

Отец повел плечами, но промолчал.

— Ну хватит, дай отцу поспать. Он и так намаялся с твоими вшивыми приятелями. Утром поговорите!

— Нет, хочу, чтобы он мне обещал сейчас, а не утром!

— Посмотри на себя — на что ты похожа. И подумай, что говоришь! Кто он тебе, этот Владо Манчев? Из-за него отцу душу выматываешь.

— Приятель.

— Коммуниста выбрала в приятели?! Ты в своем уме? Дочь начальника дружит с коммунистом!

— Меня это не волнует. Я сказала отцу…

— Ага, вы, значит, в тайне от меня договариваетесь! Хорошо. Посмотрим, что из этого получится. Ты скажи, до чего у вас с ним дошло, чтобы вовремя принять меры!

— Никакие меры не помогут.

Мать пришла в ужас. Подняла было руку, чтобы перекреститься, но рука опустилась.

— Все кончено!

— Я ухожу из дому и больше сюда не вернусь, если отец не поможет этому молодому человеку! — отрезала Кита.

Мать расплакалась. Отец понимал, что ничего серьезного нет, что это просто увлечение, невинное и чистое, которое пройдет, как летняя гроза, без каких-либо последствий. И незачем поднимать шум, лучше не пытаться препятствовать этой летней буре, а помочь ей поскорее пройти.

И когда девушка бросилась к двери, он вернул ее спокойным ласковым голосом:

— Постой, скажи, что ты хочешь?

Кита не ответила, подождала, пока мать выйдет из комнаты.

— Выпусти его одного!

— Но скажи, как это сделать? Ведь меня сразу же спросят: почему ты освобождаешь только его? Ведь доказано, что он один из организаторов. Скажи, как мне ответить на вопрос, почему я выпускаю только его?

— Потому что… — Девушка не могла ничего сказать.

— Потому что моя дочь дружит с ним. Так ответить? Если даже я ничего не скажу, скажут другие.

Кита рассмеялась.

— Придумай что-нибудь другое. Более убедительное. Например, что сам проверял и установил, что он не виновен.

— А знаешь ли, дочка, что я задержал этих людей по распоряжению свыше и даже не имею права допрашивать их?

— Тогда придумай еще что-нибудь. Захочешь помочь, сможешь. Сделай этому парню добро. Я знаю его, он этого заслуживает. То, что я говорила матери, неправда. Мы только друзья: он порядочный человек, с доброй душой.

— Знаю я эти души. А сейчас иди спать. Завтра подумаем, что можно сделать.

На следующий день отец сказал:

— Скажи студенту — пусть сделает то, что я ему предложу, и я выпущу его.

Китана надела белое платье и отправилась в тюрьму. Перед входом стоял все тот же полицейский. Он впустил ее и снова остановился перед дверью подвала.

— Позвать студента? — усмехнулся он, подмигивая.

Кита раздраженно ответила:

— Да, и убирайся отсюда!

— Манчев, выходи на свидание!

В подвале послышались голоса. В дверях появился Владо. Молодые люди поздоровались.

— Оставь нас! — повернулась девушка к стражнику.

Тот пожал плечами, хотел было козырнуть, но раздумал. Девушка подождала, пока он удалится, затем повернулась к Владо. Тот смотрел на нее с надеждой.

— Отец вызовет тебя и кое-что предложит.

— Что предложит? — Лицо юноши помрачнело. — Чтобы я выдал наши тайны? Предал товарищей?

— Если уважаешь меня, не думай так плохо о моем отце!

— Но ведь он околийский начальник!

— И околийский начальник — человек. И отец.

— Но какой ценой я могу купить свободу? Может быть, потребуются деньги? Мой отец готов дать выкуп за единственного сына. Ничего не пожалеет, чтобы вызволить меня из этой западни.

Владо уже говорил с озлоблением. Даже улыбка Киты не могла вернуть ему душевного спокойствия. Девушка тоже обиженно нахмурила брови и строго сказала:

— У тебя ошибочное представление о людях. Мой отец не из таких начальников, каких ты привык видеть. Мы люди другого сорта. У нас нет ни капитала, ни стремления к наживе. Прошу тебя, поговори с отцом, как со мной, честно и откровенно. Он хоть и околийский начальник, но порядочный человек.

Девушка высказала все, что накопилось в душе. Глаза ее блестели, в них появились слезы обиды. Лицо молодого человека просветлело. Морщины со лба исчезли.

— Но все-таки, что он может предложить мне?

— Что-нибудь придумаете такое, что не затронет ни твоего, ни его достоинства, — обрадовалась Кита.

Больше они ничего не могли сказать друг другу, так как у входа в здание околийского управления появился старший полицейский.

— Манчев, к начальнику! — крикнул он.

Владо взглянул на девушку. Та облегченно вздохнула и засмеялась. Глаза ее говорили: «Иди, поторопись и будь умницей!» Молодой человек посмотрел на дверь, за которой томились заключенные, постоял мгновение. На его бледном лице появилась решимость, и он стал подниматься по ступенькам, сопровождаемый полицейским. Кита с легким сердцем вышла на улицу, и ее каблучки гулко застучали по мостовой.

Когда студент вошел в кабинет начальника, у него возникло такое ощущение, будто он попал в капкан. Владо понимал мотивы поведения девушки, но не мог догадаться, чего добивается ее отец. Все, что наговорили в течение ночи товарищи, не давало ему покоя до утра. Он лучше, чем они, мог понять, лицемерит ли девушка, замышляет ли что-нибудь против него, ведет ли хитрую игру, используя самое святое чувство — любовь. Некоторые арестованные никогда не видели девушку, а Владо мог уловить правду по выражению ее глаз, по дрожи в голосе, по ее спокойным и четким движениям. Он сознавал, что она приходит к нему с чистым сердцем, охваченная сильной, внезапно вспыхнувшей страстью. Он не сомневался в Ките. Не может человек так притворяться. Движение губ, взгляд, прищур глаз, вздох или восклицание непременно выдали бы ее. У Киты он не заметил ничего похожего. Ясно, что у девушки после долгих колебаний наступил такой час, когда сердце начинает биться сильнее, а душа томиться, когда ее охватывает неудержимое стремление изменить прежнюю жизнь, приблизиться к человеку, в котором открыто нечто самое прекрасное, преодолеть все преграды. Кита была ослеплена, не видела никаких препятствий. Что надумал ее отец? Не хочет ли он использовать чувство девушки для своей выгоды?

Студент стоял и ждал. Возле него в ожидании застыл пристав. Начальник сидел за столом. Владо знал его по прежним столкновениям с полицией: начальник посылал своих людей в клубы разгонять собрания. И его мундир нередко мелькал там. Сейчас он сидел без фуражки. Его начавшая лысеть голова склонилась над столом. Лицо начальника источало служебное рвение.

— Ты свободен, — он махнул приставу рукой, и аксельбанты на его груди заколыхались. Потом, повернувшись к арестанту, сказал: — Подойдите ближе. Давайте знакомиться!

Но руки начальник не подал и не предложил сесть. Раскрыл какую-то папку и начал читать:

— «Владимир Манчев… из зажиточной семьи, в моральном и криминальном отношении безупречен, студент последнего курса университета в Софии. Один из руководителей коммунистического движения среди студенчества, организатор подпольного движения в Софии и родном крае, опасен. Подлежит задержанию в целях раскрытия организации и плана восстания. Произвести обыск в, его доме с целью изъятия скрытого оружия…» — Начальник пошевелил рукой, и аксельбанты снова качнулись. — Это вы Владимир Манчев. А я — околийский начальник, который задержал вас. Я не имел права читать вам ваше досье, хотя вы и без того все знаете. И все же я прочел, потому что хочу, чтобы мы поняли друг друга.