Стоян Даскалов - Огненные зори

Кита не могла уснуть в эту летнюю ночь. Выходила из комнаты, бродила по двору среди цветов, вдыхая теплый воздух, напоенный ароматом зрелых плодов и гроздьев винограда. На душе у нее становилось все беспокойнее. По улицам сновали патрули — вооруженные штатские и военные. Ей казалось, что они охраняют и ее душевный покой. Но было поздно: ни мать, ни отец уже не могли сохранить тот мир, который они создавали в ее до недавнего времени детской душе. За последние месяцы он был нарушен событиями в городе и селах, всколыхнувшими молодых и старых. Девушка сама не могла понять, как это произошло. Она ведь стояла в стороне от бунтарей, считала их мечтателями, идеалистами. Но незаметно для нее самой возникло какое-то неуловимое чувство, которое поднимало ее ночью с постели, днем заставляло выходить как бы на прогулку, а в действительности наблюдать за этими людьми, на вид безобидными, посвятившими себя каким-то идеям. Среди них Кита искала одного человека, того юношу, что сидел на станции. Юношу, который, узнав, кто хочет познакомиться с ним, перешел к обороне, а потом к нападению. Они тогда не сказали друг другу ничего особенного. В сущности, она должна была бы вспоминать о нем даже с неприязнью. А ее тревожила судьба юноши. Она понимала, почему ее не привлекали молодые люди ее круга — адвокаты, торговцы, офицеры, почему она не нашла себе места среди городской элиты. Это были бездушные, бессердечные люди. Сейчас в ней все кипело. Хотелось быть свободной, достичь чего-то такого, что может поднять и обогатить душевно. Кита не задумывалась над тем, можно ли соединить две крайности, два уклада. Что из этого получится? Долго ли просуществует новое? Не отступит ли? Кита не задумывалась над этим. Она просто старалась помочь своему новому другу.

В этот вечер Китана долго стояла у окна, ожидая возвращения отца. Она хотела по душам поговорить с ним.

— Знаешь, он, наверное, не придет. Каждую ночь звонят из Софии, появляются срочные дела, и ему приходится оставаться там. Ложись, — уговаривала Киту мать.

— Мне не хочется спать, мама.

— Зачем тебе отец?

Кита не ответила. Накинула пальто и пошла к выходу.

— Ты куда?

— Пойду к отцу.

— Ночью? Везде патрули.

— Они знают меня. Никто не посмеет тронуть дочь начальника.

— Ты с ума сошла. Ночью, одна… Могут выстрелить, бросить бомбу.

— Я не боюсь.

— А ну раздевайся и ложись! — Мать дернула Киту за руку. — Что с тобой? Скажи, в чем дело?

В этот момент появился отец Киты. Девушка встретила его на ступеньках, открыла дверь и, опережая мать, подала ужин.

— Ты почему не спишь? — сердито спросил отец. — На нас не смотри, мы свои головы поставили на карту.

— А что случилось? — в тревоге спросила мать.

— Несмотря на аресты, восстание, видимо, вспыхнет. По всей Болгарии распространены листовки с призывом к восстанию. Коммунисты и земледельцы объединились.

— А здесь, у нас?

— Здесь спокойнее. Наши бунтари разъехались. Страшно в рабочих районах. Наш город вроде села, а крестьянину нелегко оторваться от земли. Надо, чтобы чаша терпения совсем уж переполнилась…

— Да уж куда больше, — вмешалась Кита и села возле отца. Мать начала убирать со стола, а девушка, пользуясь откровенностью отца, зашептала:

— Папа, хочу сказать тебе что-то.

— Говори поскорее, а то спать хочется. — Он зевнул, поднялся и пошел в спальню. Кита за ним.

— Почему держите этих людей без суда и следствия?

— Если мы не задержим их, они арестуют нас. Неужели не понимаешь, за что они борются? Они хотят сбросить нас и захватить власть.

— Да, но они не виновны.

— Да, совсем невинные младенцы, только вооруженные до зубов. Держат склады, полные оружия, и ждут сигнала, чтобы перебить нас!

Кита попала в затруднительное положение.

— За что же им убивать тебя? Ты же ничего не сделал им.

— Это верно. Я их только задержал. Другой на моем месте содрал бы с них шкуру. Я же приказал никого не трогать.

— И они тебе за это признательны. Мне сказал это студент Манчев.

— Он тебе так сказал?

— Да. Он очень признателен, и остальные тоже. — Кита пыталась завоевать расположение отца. — Они просят только поскорее решить их дела. Передай их прокурору, и, если они окажутся виновными, пусть каждый получит по заслугам. А так до каких же пор вы будете держать их в подвале?

— До следующего распоряжения.

— Ведь и они люди, и у них есть семьи. Разрешите им свидания, нельзя же поступать так бесчеловечно!

— Уж не хочешь ли ты, чтобы мы каждый вечер выводили их на улицу прогуляться?

— Раз они не совершили преступлений…

— Их преступление известно. Готовят заговор. Хотят восстать и сбросить законную власть. Может ли быть большее преступление?

— Но в чем конкретно виноват каждый из них? В чем виновен мой приятель Манчев?

— Ты что, его адвокат? — Отец повернулся к ней. — Я разрешил тебе свидание с ним, но это не значит, что ты теперь можешь каждый день приставать ко мне с этим бездельником!

— Это почему же он бездельник? Напротив, отличный студент. Летом работает в селе, своим трудом зарабатывает себе на жизнь.

— Что это ты надумала? Говори…

— Хорошо, только обещай мне…

— Никаких обещаний!

— Обещай, что выпустишь его.

— Ты хочешь, чтобы вместо него в подвал сел я?

— Ты можешь допросить его и, убедившись, что он не виновен, освободить.

— И привести его сюда? Чтобы ты с ним вальс танцевала? Послушай, девица, ты уже теряешь чувство меры!

Из кухни вышла с засученными рукавами мать. Она все слышала и поняла.

— Неужели не видишь, что она рехнулась?

Мать стояла против дочери, зло поглядывая на нее. С ее мокрых рук капала вода.

— Ты чего расселся и слушаешь ее? Съезди по губам, чтобы опомнилась! Поднимет нас на смех перед целым городом! Дочь околийского начальника, а якшается с арестантами.

Кита замолчала. Как это ни невероятно, но самую надежную опору она видела в отце. Хоть мать и была ближе ее сердцу, помочь мог только он — околийский начальник.

— Разве мало воспитанных людей? Неужели нельзя найти молодого человека из хорошей семьи? Зачем волочиться за бродягой?

— Что же плохого в том, что отец поможет невинным, несчастным людям? Его авторитет от этого не упадет, а, наоборот, поднимется. Все скажут: хороший человек, справедливый. Что из того, что его начальство пришло к власти путем переворота: он-то ведь не отвечает за поступки других?

— А вдруг начальство, узнав, что я обращаюсь с арестантами, как с изнеженными детьми, даст мне коленом под зад, и ты не будешь уже дочерью околийского начальника!

— Лучше быть дочерью простого чиновника, нежели тюремщика!

— Боже, отец у нее стал тюремщиком! И ты спокойно слушаешь это? — вскрикнула мать.