Стоян Даскалов - Огненные зори

«Это же огонь! — думал он. — И мне незачем обжигать себе руки!» Жил он в своем домике из плетеных прутьев, которые обмазывал глиной перед каждой ярмаркой. За зиму глина раскисала. Как и подпорки его дома, Ченгел был неустойчив, но голову в ярмо все же не совал. «Когда будет хорошо всем, и меня добро стороной не обойдет…» — рассуждал он.

«На готовенькое ловчишься?.. — словно крючком порой задирали его непримиримые. — Хамелеоном хочешь прожить! Не выйдет, Ченгел!» Но он продолжал жить, избегая опасностей. А сейчас другое дело — загремели выстрелы. Власть в городе захватили повстанцы. Что же теперь делать? Можно ли рассчитывать на то, что победители протянут ему, как последнему нищему, кусок хлеба?

Он видел, как повстанцы штурмовали церковь и падали, сраженные пулеметным огнем. Подступиться к пулемету оказалось невозможным. Повстанцы пытались приблизиться к нему ползком, подстрелить пулеметчиков, но безуспешно.

Ченгел злился: «Ну и стрелки! Ни один не может попасть в пулеметчика». Ему хотелось дать повстанцам совет, но он находился слишком далеко от них. Ему оставалось одно: смотреть, как они падают один за другим. Вот там, не Трифон ли из Живковцев? Ченгел всмотрелся. Да, это он! Тот, что купил в прошлом году телку. Он и сейчас в царвулях и кепке, словно телку привел на продажу. А вот в руках у него вместо поводка винтовка, и она обжигает ему руки, как початок печеной кукурузы. Ченгелу казалось даже, что он видит, как из сумки Трифона торчат кукурузные початки. Вероятно, в спешке он не успел взять хлеба, а схватил молочные початки и бросился вместе с товарищами занимать город.

Ну надо же! Воевать с печеной кукурузой в кармане! Посмотрим, что сделает Трифон. Он уже увидел, где находится пулемет, и не бежит навстречу огню, как это делали другие, скошенные пулями. Хочет обойти. Но солдаты заметили Трифона. Не успел он занять удобную позицию и прицелиться, как пулеметная очередь сразила его, он упал, и из горла на землю хлынула кровь. Тяжело было Ченгелу смотреть на эту картину. Кроме Трифона он знал еще нескольких повстанцев, погибших под пулеметным огнем у него на глазах. Он знал их по ярмаркам, они ночевали у него в доме. И боль нарастала, переполняя сердце. Задыхаясь от злобы, Ченгел повернулся к пулеметчикам и громко выругался.

Потом он побежал к дровяному сараю и вытащил из-под навеса ружье. Почувствовав в руках оружие, Ченгел преобразился. Больше он не мог спокойно смотреть, как гибнут люди. В чем их вина? В голове пронеслась мысль, что эти люди оставили жен и детей, несобранный виноград и кукурузу. Больше Ченгел ни о чем не думал. Ему захотелось показать, на что он способен. Пулемет превратился для него в вертящуюся мишень, по которой в тире стреляют на ярмарках.

Ченгел был искусным стрелком. Он вспомнил, как на ярмарке он попадал из пистолета в едва заметную мишень и получил за это самый большой приз. Приз этот привлекал внимание людей, но никто не мог попасть в заветную черточку, и премия всегда оставалась у хозяина до следующей ярмарки.

«Кило рахат-лукума за один только лев! Кило рахат-лукума!..» — тянул хозяин тира. Ченгел подходил, усмехался, смотрел, как один за другим мужчины, парни, девушки стреляют в вертящийся диск и промахиваются. Но вот он расталкивал народ и говорил: «А ну, дай я попытаю счастье». Детишки смотрели на него, вытаращив глаза. «Кило рахат-лукума… кило рах…» — вдруг обрывал свой призыв хозяин тира, увидев, что пуля впилась точно в цель и стрелок получил право на толстый, как ломоть сала, и длинный, с локоть, кусок рахат-лукума. «Вот это отхватил! Здорово!» — раздавались голоса. А детишки Ченгела уже протягивали ручонки к призу. Но ошеломленный хозяин к этому времени приходил в себя и начинал возражать:

— Нет, не точно. Вот, возьми кусок поменьше!

— Не хитри! Повезло человеку! — кричали люди, наступая на хозяина.

Продавец не сдавался. И верно — если отдаст самый большой приз, ничего не заработает! Прогорит.

— А ну, дай лукум, — Ченгел протянул руку и, хотя хозяин отстранял ее, все же выхватил приз и отдал его детям. Хозяину тира деваться некуда.

— Вот везет же! — с легкой завистью проводила Ченгела толпа.

Когда бы ни стрелял Ченгел, всегда бил без промаха. У тира, когда стрелял Ченгел, всегда собирались толпы любопытных. Многие хотели посмотреть на меткого стрелка.

— Ну и рука же у тебя, парень!

— Куда теперь стрелять? — спрашивал Ченгел, с чувством превосходства расправляя плечи.

Но сейчас речь шла не о завоевании приза на ярмарке. Стрелять приходилось в людей. «Как сразить одним выстрелом обоих пулеметчиков?» — вот над чем размышлял Ченгел.

Никто не заметил, когда и как он подобрался к церковной ограде. Только Ченгел знал, как это сделать. Ведь столько лет церковный двор стоял у него перед глазами. В церковной ограде был проход, и с колокольни не заметили, как он подполз к нему. Его закрывала слива: ее ветки спускались до земли. Ченгел положил ружье на камень. Через отверстие в ограде был виден пулемет. Ченгел замер. Сильно пахло помятой бузиной, с дерева на него падали перезрелые сливы. Наконец Ченгел успокоился и прицелился. Его острый глаз взял на мушку голову пулеметчика. Повстанцы поднялись в новую атаку, и пулеметная очередь скосила их. Ченгел застонал, словно пуля задела и его. Зажмурил глаз, но на спуск не нажал. В его винтовке имелся один-единственный патрон. Если он убьет одного пулеметчика, другой направит пулемет прямо на него. Обоих пулеметчиков надо сразить одной пулей. Но они все время перемещаются, поэтому надо выждать, а это опасно — его могли заметить солдаты на колокольне.

Ченгел вдруг увидел, что оба пулеметчика склонились над пулеметом. Видно, меняли диск.

— Ага! — произнес он и до боли зажмурил глаз — стал прицеливаться. Круглое лицо одного из солдат блеснуло, как в зеркальце, к нему пристроилось смуглое лицо другого. Раздался выстрел. Ченгел замер. Наконец он увидел, как круглолицый откинул голову назад и открыл другого солдата, упавшего ничком. В один миг Ченгел перескочил через проход в стене и бросился к пулемету. Со стороны церкви туда же бежали солдаты во главе с офицером. Но Ченгел успел добежать раньше и направил пулемет на солдат. Он когда-то отбывал службу в пулеметной роте и теперь скосил всех до единого. С криком «ура» в церковный двор ворвались повстанцы.

— Ты, словно господь, прогнал сатану! — сказали они.

Ченгел взвалил пулемет на плечо и побежал вместе с повстанцами вперед. На улице за церковью он выпустил длинную очередь по бегущим солдатам, и повстанцы беспрепятственно добрались до центра города. А что делать ему, не считающемуся повстанцем? Он мог сказать: я сделал свое дело, показал вам, как надо стрелять. Вот пулемет, деритесь дальше, а я ни во что не вмешиваюсь.