Стоян Даскалов - Огненные зори

Он грустно улыбнулся, но не отступил. И по тому, как он погладил мою голову, я поняла, что он любит меня и жалеет. Я еще настойчивее стала просить взять меня с собой.

— Ты останешься здесь, в больнице, как санитарка.

— А почему мне не быть санитаркой там, с вами, в нашем отряде?

— Предстоят тяжелые бои. Мы, мужчины, уже были на войне, а тебе надо быть подальше от этого ужаса.

— А почему идет Замфир?

— Замфир — парень. Ему уже пора стать бойцом.

Командир построил отряд и во главе его зашагал к Криводолу. Этот человек думал о каждом — где его место, где он принесет больше пользы. Определил и мое место. Только одного не знал он: что я была влюблена в него и в революцию. Он был для меня олицетворением революции. И раз уж я пошла за ним, остановиться не могла. Это было бы равноценно отказу от участия в революции.

Колонна повстанцев вскоре скрылась за Пыстриной. И никто из них не мог допустить мысли, что вслед за ними идет девушка. Идет и спрашивает у всех:

— Куда ушел отряд?

— К Стубелу.

Я пришла в Стубел и сразу отправилась в общинное управление.

— Мне поручили, — представилась я коменданту, — организовать санитарную часть. Ведь могут быть раненые. Надо сразу же вынести их с поля боя и оказать первую помощь.

— Хорошо, хорошо! — Комендант смотрел на меня удивленно. При мне была всего лишь одна санитарная сумка.

— Но как же ты одна сможешь выполнить такую работу?

— Вот я и пришла сюда, чтобы организовать перевязочный пункт.

— Да, но наши ушли в Липен. Медпункт лучше всего создать в Уровене.

Комендант приказал дать мне повозку и отвезти ближе к позиции. В Липене перед зданием общинного управления меня остановил часовой-повстанец.

— Свои! — крикнула я.

И он, не спрашивая пароля, проводил меня в помещение. Комендант бай Трендафил уступил мне свой стул и сразу же распорядился:

— Перевязочный пункт будет здесь. И комендатура, и все прочее. Дам тебе в помощь двух-трех человек. Отряд расположился у Томиного моста. — Он не докончил своих слов. Послышались выстрелы. — Началось! Из Криводола наступают крупные силы врага — воинские подразделения и шпиц-команды. Даже из Шумена пришли на помощь карателям. Они решили ударить в тыл повстанцам.

Я вскочила.

— Ты оставайся здесь, — остановил меня комендант. — Цветан, запряги лошадей и поезжай туда, к Томину мосту. В Туфе будете ждать. Если кого ранят, сразу же везите сюда.

— Так не годится, товарищ комендант! Без меня нельзя. Первая помощь должна быть оказана на месте. Поэтому я и прибыла с этой сумкой. Ведь пока раненого довезут сюда, он может умереть.

— Послушай, девушка! Ты еще не нюхала пороха, а уже соображаешь кое-что.

— В огне революции и дети становятся взрослыми, — ответила я.

Мы отправились на передовую. Оставив лошадей в Туфе, поползли по кукурузному полю. Повстанцы были в пятидесяти шагах от нас. Они и не догадывались, что у них имеется санитарная служба. Через просветы в стеблях кукурузы мы видели нашу цепь, залегшую в лощине возле моста. А сверху противник поливал наших огнем. Пули свистели и срезали кукурузные стебли. Видимо, солдаты не знали точно, где находятся повстанцы. Стреляли, чтобы подбодрить себя.

Послышались взрывы ручных гранат, залаяли пулеметы. С криком «ура» солдаты понеслись к позиции повстанцев. Затрещали сломанные стебли кукурузы. Наши молчали. Наконец солдаты вышли из кукурузного поля. И только тогда послышалась команда: «Огонь!» Загремели повстанческие винтовки. Я своими глазами видела, как палачи заметались, словно взбесившиеся кабаны. Налетела вторая волна. Скосили и ее. Третья — отбили. Поляну перед кукурузным полем усеяли тела убитых. Но противнику уже удалось обнаружить, где залегли повстанцы. На наших обрушился огненный шквал. Послышались стоны раненых, и в это время раздался призыв командира: «Ура, вперед!» С трех сторон, как когда-то на Шипке, устремились вверх по склону наши ополченцы. Правда, на Шипке было наоборот: на Орлином гнезде расположились наши, а снизу их атаковал враг. Крики «ура» подняли всех на ноги. Я увидела, как враг заколебался, не зная, куда стрелять в первую очередь — влево, вправо или прямо по шоссе. Эта заминка оказалась на руку нашим. Повстанцы появились на кукурузном поле, откуда в горы отступали солдаты. Вражеские пулеметы замолкли: каратели боялись перебить своих. Начался рукопашный бой.

Я впервые видела воочию множество раненых и убитых. Под градом пуль подползли к месту боя и вынесли первого раненого. Пуля пробила ему шею, и кровь лилась, как из худого решета. Не успели мы перенести первого, как снова послышался стон. Я узнала голос и в ужасе вскочила.

— Замфир! Убили Замфира!

Как потом рассказывали, он всю ночь играл на свирели и пел, веселя отряд.

— Мама, мамочка! — послышался голос юноши.

Замфиру поручили подавить вражеский пулемет. Он подполз поближе и одним прыжком бросился на пулеметчика. Замфир отбросил его в сторону, повернул пулемет на врага, прикрыв огнем отступавших повстанцев. «Довольно, отходи», — услышал он приказ командира, и в этот момент его сразила пуля.

Я хотела было броситься к нему, но огонь преградил мне путь и заставил вернуться в Туфу. Я видела эту жуткую кровавую схватку. Огненный град засыпал кукурузное поле. Нас обнаружили. Мы не могли сделать ни шагу, рискуя потерять спасенных нами раненых.

У меня на коленях лежал раненый повстанец. Кровь из раны сочилась прямо на юбку.

…Бой продолжался еще целый день. Самый кровопролитный бой, самый тяжелый за время Сентябрьского восстания. Люди падали как подкошенные. Росли горы трупов. Наш командир был неуязвим для пуль. Ловкий маневр спас отряд от полного уничтожения. Командир и здесь показал, что он бесстрашен и опытен. Из жуткого ада он сумел вывести большинство повстанцев. Взбешенная орда карателей нашла на поле боя только трупы. Последней жертвой стал комендант села Трендафил. Его застрелил офицер, застрелил, когда тот вышел навстречу карателям, чтобы сдать село без боя. Он рассчитывал таким образом уберечь его от сожжения.

Страшная ночь. Повстанцы отступали. Куда мне деваться? Село занял карательный отряд. Со стороны Криводола подходили воинские подразделения. По дороге сновали патрули. Надо было где-то укрыться, но местность была мне незнакома.

— Скорее в кукурузный стог! Они уже идут! — потянул меня за руку какой-то крестьянин. Испуганно озираясь в темноте, он раздвинул стог, втолкнул меня внутрь, как в шалаш, закрыл кукурузными снопами и ушел. Решалась моя судьба. Через несколько минут где-то совсем близко послышались выстрелы. Я окаменела. И вдруг рядом почувствовала дыхание, чьи-то движения. Я недоумевала: куда меня втолкнули? Не был ли этот крестьянин предателем и не передал ли он меня прямо в руки убийц? Хотелось закричать, но не было сил. Вдруг чья-то рука схватила меня. Я похолодела. Меня бросило в дрожь. Но вскоре поняла, что это рука друга. Незнакомец потянул меня к себе, и я повиновалась.