Анна Матвеева - Каждые сто лет. Роман с дневником [litres]

– Ну так он правда тебя любит.

– Конечно же, любит! Возвращайся, – сказала и я.

Слёзы тут же высохли, Влада побежала собирать чемодан. Летели в стороны какие-то «лишние кофточки» из прошлогодних коллекций, мама и Княжна прикладывали их к себе по очереди.

– Забирайте! Я, как приеду, сразу по магазинам… Пётр выиграл два суда, так что, может, и с бизнесом всё наладится. И в Сочи, я не шучу, поезжайте, тётя Вера! Пока мы квартиру не продали и ваши баньяны не облетели. Вот ещё крем ночной, держите, тётя Вера. «Шанель», между прочим. Только-только начала!

– Да куда ж мне «Шанель»? – удивилась мама, вспомнив наконец про свою знаменитую брезгливость. – И в Сочи я не смогу поехать, ведь Андрюшу скоро выпишут.

– Ничего с ним не случится, – подала голос Княжна. – Мы с Ксаной за ним присмотрим. Поезжайте!

– Правда, что ли? – У мамы глаза заблестели, как у маленькой.

– Конечно правда! – Влада, приняв решение, стала такой счастливой, что хотела и нас видеть как минимум радостными. – Я всё объясню, скажу, где ключи забрать! Прямо сейчас билет купим!

– Дайте хотя бы до завтра подумать, – взмолилась мама, но мы на неё насели все разом, галдели и шумели, как первоклашки на перемене.

В итоге мы купили билет на прямой рейс в Сочи и обратно: я хотела по привычке взять экономный «сквозняк» через Москву, но вовремя опомнилась – мама сто лет не летала, ей будет тяжело разобраться со всеми этими досмотрами и сменами терминала.

А когда мне пришёл в почту электронный билет, выписанный на Веру Петровну Лесовую, я заметила в рекламе авиакомпании «выгодное предложение». Перелёт Москва – Хабаровск, уникальная скидка… Если сумею перенести уроки, можно будет вылететь через три дня. А если захватить выходные, то и переносить не придётся: разве только Ларина подвину. День на дорогу, два – там, ещё день займёт путь обратно. Я успею вернуться до Андрюшиной выписки, до того, как мама уедет в Сочи… Найду дом Ксении, адрес у меня есть, записан в одном из поздних, французских дневников. Попытаюсь найти её могилу, схожу в архив. Хватит ли мне двух дней, вот в чём вопрос.

– Ты чего такая сидишь? – Я и не заметила, как Ира вошла в комнату, оставив маму и Владу дальше ворковать над тряпками. Села рядом со мной, сощурилась, чтобы разглядеть «выгодное предложение», пульсировавшее на мониторе. – О, Хабаровск! Ты ещё в школе мне все уши с ним прожужжала.

Я молчала. Строго говоря, никакого права на то, чтобы тратить семейные деньги на подобные причуды, у меня нет. Ещё ведь придётся платить за гостиницу. Нет, никуда я не поеду. Хватит, наездилась.

– И ты тоже смешная! – Тараканова различала мои мысли лучше, чем пульсацию букв и цифр на экране. – Если хочешь, надо ехать, я считаю. Бери билет, не сомневайся.

Последние слова прозвучали необычно мягко.

– Может, и ты со мной полетишь? – спросила я, заранее зная ответ: Ира никуда не ездила последние двадцать лет, за исключением Каменска, Ревды и дальней Сортировки, известной в её устах как «Сортир».

– В Хабаровск?! – Ира недоверчиво глянула на меня. – Ты серьёзно?

– Ну да. – Я была в ужасе от себя и от той суммы, в которую встанет нам это путешествие. Но поворачивать назад поздно.

– А что, поехали! – Княжна уже как будто поднималась по трапу самолёта или плыла по Амуру на речном пароходе.

– Но никакого алкоголя в поездке! – Не хватало мне ещё бегать за ней по незнакомому городу и обзванивать больницы!

– А без условий ты не можешь, да?

Я не сомневалась: теперь Ира хлопнет дверью, сказав напоследок, что деньги добыла она, ей ими и распоряжаться. Пошлёт меня «матом за томатом». Но с ней что-то происходило в последнее время, с нашей Княжной…

– В общем, нормальное условие, – выдавила она из себя. – Ты же знаешь, я в любой момент смогу бросить, если захочу. И уж неделю-то всяко продержусь.

– Какая неделя? Максимум четыре дня.

– Тем более! Бери билеты. Стой, подожди, я паспорт найду. Тётя Вера! – Она помчалась в соседнюю комнату. – Мы с Ксанкой летим в Хабаровск! Вы не видели мой паспорт?

В ответ за стеной что-то рухнуло – я испугалась, что это мама упала в обморок, но, как выяснилось позже, всего-то свалился с дивана полный чемодан.

Рейс SU 1710 Москва – Хабаровск

Когда-то давно я мечтала написать книгу о Ксении Лёвшиной – и, может быть, о себе. Наши с ней жизненные рифмы удивляют и сегодня, но мечта о книге отставлена в сторону вместе с другими моими желаниями. Они как неудачные картины, доставшиеся по наследству: их не выбросишь, но и развешивать по стенам не хочется, вот и сгружаешь в какой-нибудь захламлённый угол квартиры, до которого вечно не доходят руки. Потом, спустя годы, удивляешься: что это такое, зачем оно здесь?

Мама, прочитав мои старые дневники, сказала однажды:

– По отношению к нам написано жестоко, но хорошо.

Она скупа на похвалу в мой адрес, лишь на расстоянии в ней просыпаются теплота и какая-то странная нежность. Если бы я действительно решилась написать книгу, то это была бы история о чужих людях, которые становятся ближе кровной родни. История о том, что всё самое плохое и самое прекрасное в жизни всегда приходит к нам не с той стороны, с какой мы его упрямо высматриваем. О том, что мы живём наугад, как слепцы или безумцы. Но и такую книгу я, скорее всего, не напишу.

В автобусе, который ждал нас у трапа в Шереметьеве, не протолкнуться. Ира была бледной и мрачной. Продержится ли до конца путешествия?

Самолёт до Хабаровска оказался огромным лайнером, Ира озиралась по сторонам с явным интересом. А я напряглась, когда привезли напитки: вино и пиво наливали бесплатно, и у Княжны тряслись руки. Она сидела у иллюминатора, я рядом, а место у прохода занял мужчина примерно нашего возраста. «Пиво, вино, сок, вода, кока-кола?» – вежливо спросила стюардесса. «Апельсиновый сок», – хрипло сказала Княжна. Когда пролетали над Екатеринбургом (вновь я посетил!), нас покормили ужином, а утром будет ещё и завтрак. Долгий полёт, большая страна! Княжна, кажется, уснула.

Ксения Михайловна военным летом 1943-го добиралась до Хабаровска поездом. Шесть лет прошло после того, как она приняла решение уехать из Свердловска. Что она делала в эти годы, где жила, мне неизвестно. Вместе с мамой на Дальний Восток поехала Ксеничка, а шестнадцатилетний Санчик решил остаться с отцом. Почему Хабаровск? Это был выбор её сына Андрея, выпускника Горного института, специалиста по геологическим поискам, ушедшего на фронт добровольцем в 1942 году. Отработав несколько лет на Южном Урале, в геологоразведочной партии треста «Союзхромит», где Андрей занимался поисками и разведкой месторождений хромистого железняка в пределах Полтавского, Горинского, Фершампенуазского, Ольгинского и других ультраосновных массивов, молодой геолог подал заявку в Дальневосточное геологическое управление и вместе со своей невестой Екатериной Фроловой перебрался в Хабаровск.