Робин Карр - Чистая река

– Мне так стыдно! – воскликнула она. И снова посмотрела на Мэл. – Я вырастила шестерых детей. Воспитывала детей тридцать лет, и у нас родилось семь внуков. Я не предполагала, что рожу еще одного. В таком-то возрасте!

– Неужели ты не могла с кем-нибудь поговорить об этом? – спросила Мэл.

Она покачала головой.

– Мэл, – всхлипнула она, – люди в глубинке… Жители маленьких городков знают, что стоит об этом заговорить, как… Нет, – продолжила она, качая головой, – я готова была сквозь землю провалиться, когда поняла, что беременна, а ведь мне уже сорок восемь лет. Я плохо себя чувствовала и была слегка не в себе.

– Ты не задумывалась о прерывании беременности?

– Пыталась, но не смогла. Я просто не смогла. Не имею ничего против, но сама бы так не смогла.

– А как насчет того, чтобы попытаться найти ей приемных родителей? – не отступала Мэл.

– Никто в этой семье, да и в этом городе, если уж на то пошло, никогда бы этого не понял. Они бы все смотрели на меня так, будто я ее убила. Даже мои подруги – это хорошие женщины моего возраста, которые отлично понимают, что я чувствую, – никогда не смирились бы с тем, что я не хочу растить еще одного ребенка, свою собственную дочь. Я не знала, что мне еще делать.

– И что ты теперь собираешься делать? – спросила Мэл.

– Я не знаю, – запричитала Лилли. – Я просто не знаю.

– Что, если они сейчас объявятся – социальные службы, я имею в виду? Лилли, ты сможешь от нее отказаться?

Она покачала головой.

– Я не знаю. Не думаю, что смогу. О боже, как бы мне хотелось вернуть все назад!

– Лилли, как ты скрывала свою беременность? Как ты смогла родить втайне от всех?

– Никто не обратил внимания – я ведь от природы полная. Бак мне помог. Бедняга Бак, он не догадывался почти до самого конца – от него я тоже все скрывала. Может, мы сможем ее теперь удочерить?

Мэл снова села, все еще продолжая укачивать ребенка. Она посмотрела на Хлою, которая совала в рот кулак, извивалась и дергала ножками.

– Тебе не нужно ее удочерять, ведь это твой ребенок. Но я за тебя очень переживаю. Ты бросила ее. Наверное, это сводило тебя с ума.

– Я все время наблюдала за ней. Пока вы с Джеком не подошли к крыльцу. Я бы не допустила, чтобы с ней что-нибудь случилось. Это было ужасно тяжело, но я чувствовала, что должна так поступить. Я просто не знала, что еще мне делать.

– О, Лилли, – вздохнула Мэл, – я все еще не уверена, что с тобой все в порядке. Это все выглядит слишком безумно. – Она вернула ребенка женщине. – Давай, нужно покормить малышку грудью. Она голодна.

– Не знаю, смогу ли, – сказала Лилли, однако взяла ребенка. – Я сейчас слишком расстроена.

– Просто приложи ее к груди – дальше она сама справится, – посоветовала Мэл.

Когда малышка снова оказалась у материнской груди, Мэл обняла Лилли и не отпускала ее с ребенком несколько минут.

– Что ты собираешься делать? – спросила Лилли дрожащим голосом.

– Боже, Лилли, я не знаю. Ты понимаешь, что врачи и акушеры должны сохранять конфиденциальность своих пациентов? Если бы я была здесь, когда ты узнала о своей беременности, ты могла бы доверить мне свой секрет. Ты могла бы довериться Доку или доктору Стоуну из Грейс-Вэлли. Врачи из центра планирования семьи ведут конфиденциальный учет – они бы тебе помогли. Но… мы также связаны требованиями закона.

– Я просто не знала, куда обратиться.

Мэл печально покачала головой.

– Ты, должно быть, так испугалась.

– Я никогда в жизни не переживала ничего более ужасного, Мэл. Притом, что я и Бак… у нас бывали очень тяжелые времена, когда приходилось изо всех сил стараться, чтобы сохранить семью и наше ранчо.

– Как ты умудрилась скрывать от своих детей, что кормишь Хлою грудью? Я предполагаю, что они часто крутятся вокруг тебя – и разве твои парни не помогают Баку по ранчо?

– Я даю ей бутылочку со смесью, если кто-то рядом, и кормлю грудью, когда мы остаемся одни.

– Планируя отдать ее приемным родителям, ты все равно за ней ухаживала? Тебе не стоило этого делать.

Лилли пожала плечами.

– Это было меньшее, что я могла ей дать после того, что натворила. Мне жаль. Мне очень, очень жаль. Ты просто не понимаешь, каково это – всю жизнь воспитывать детей, а потом заполучить еще одного, когда ты уже стала бабушкой. Я и Бак – мы всю жизнь боролись, чтобы свести концы с концами! Тебе этого не понять.

– О, Лилли, я понимаю, что ты была в ужасе и отчаянии. Я могу это представить. Но я не собираюсь подкалывать тебя, ситуация действительно непростая.

– Но ты поможешь нам? Поможешь с Хлоей?

– Я сделаю все, что в моих силах, но законы… – Мэл вздохнула. – Как бы то ни было, я постараюсь помочь, – мягко произнесла она. – Мы придумаем, как со всем разобраться. Только дай мне время подумать.

Вскоре после этого, убедившись, что Лилли окончательно успокоилась, Мэл решила, что пора уходить. Она пробыла с ней около сорока минут, но Бак все еще продолжал с завистью изучать ее «Хаммер».

– Тачка просто огонь, Мэл, – произнес он, ухмыляясь.

– Бак, иди в дом и успокой жену. Я только что видела, как она кормит твою дочь.

– О боже, – смутился он.

На обратном пути в город Мэл осенило, что Док Маллинз явно во всем этом замешан. Фактически это он мог все организовать. Старик всегда говорил, что мать сама объявится – и она объявилась. Несколько недель назад, когда Мэл сказала ему, что Лилли предложила забрать ребенка на попечение, его брови удивленно взлетели вверх. Он не ожидал, что это будет Лилли. И он на самом деле не звонил ни в какие социальные службы. Помимо этого, он ни словом не обмолвился при ней об этом «заговоре».

К тому времени, как Мэл приехала к нему в клинику, было уже больше четырех часов дня, и она успела хорошенько завестись. Док осматривал пациента, чьи легкие готовы были разорваться от таких приступов сухого кашля, будто он уже стоял одной ногой в могиле. Поэтому ей пришлось подождать. И пока длилось ожидание, она окончательно закипела. Когда мужчина наконец ушел (с задницей, обколотой лошадиной дозой пенициллина, и полным карманом таблеток), она впилась в Дока гневным взглядом.

– Это ваших рук дело, – категорично заявила Мэл, опережая его вопросы.

– Ты чего такая злая? – удивился он.

– Я ездила к Андерсонам. И видела, как Лилли кормит ребенка грудью.

– А, – лишь хмыкнул Док и обошел ее, прихрамывая, чтобы сесть за свой стол. Очевидно, его снова одолел приступ артрита.

Она оперлась руками о столешницу и уставилась ему прямо в лицо.

– Вы ни разу не звонили в социальные службы.

– Не видел в этом необходимости. За ней пришла ее родная мать.

– Что вы планируете делать со свидетельством о рождении?

– Что ж, когда все слегка устаканится, я подпишу его и поставлю дату рождения.