Ахмед Рушди - Кишот [litres]

– Я не обсуждаю с тобою вопросы морали, – стоял на своем Кишот, – сейчас мы говорим о любви.

Услышав это, Санчо, который на протяжении всей беседы с присущим его возрасту скучающе-индифферентным лицом сидел, развалившись на пассажирском месте, встрепенулся, придал телу вертикальное положение и, захлопав в ладоши, предложил отцу:

– Здорово! Тогда давай сыграем: я буду девица по ту сторону занавески, а ты – претендент на свидание с ней, Претендент номер один. Посмотрим, как ты ответишь на мои вопросы!

– А что, других претендентов не будет? – поинтересовался Кишот.

– Не беспокойся, – заверил его Санчо, – я сыграю всю троицу.

Давайте представим, как эти двое выезжают из Национального памятника “Каньоны Древних ” – Кишот только что вызвал из небытия своих предшественников-странников, после чего, невероятно смутив этим Санчо, продемонстрировал собственное видение Пляски Солнца индейцев Северной Америки – широко раскинув руки, он медленно пружинил на нелепо вывернутых ногах, заваливался на бок, хромал и почти что падал, и выглядел странно, но одновременно беззащитно, словно ребенок или Лорел, отправившийся на запад без Харди. Этот экзерсис во славу Терпсихоры, охотно пояснил Кишот сыну, есть не что иное, как еще одна составляющая его странствия-квеста, на сей раз – во имя обретения духовной силы. По завершении танца Санчо поинтересовался:

– И как, приобрел? Духовную силу?

Кишот продолжал жадно дышать и обмахиваться мокрой от пота рубашкой, даже не удостоив его ответом.

Вот они снова в машине, едут по трассе 160 на восток от Кортеса (население 8482 чел.) к горе Чимни-Рок. Стоит только захотеть, и мы рассмотрим все в подробностях, сможем представить даже лицо водителя грузовика компании “Пенске”, едущего навстречу “шевроле круз”, который с интересом разглядывает одетого со всей строгостью – костюм, галстук, шляпа – пожилого джентльмена, неизвестно откуда взявшегося здесь и беседующего с самим собой. Возможно, он заблудился и по громкой связи пытается найти дорогу. Может быть и так, что водитель грузовика компании “Пенске” не обратит на Кишота никакого внимания и вскоре, со свистом промчавшись мимо, пропадет из виду. Возможно также и обратное – водитель грузовика может думать: “Минуту назад мне казалось, я вижу фигуру на пассажирском сиденье, а теперь в машине только разодетый джентльмен. Блики, игра света. Нашел, о чем думать ”.

– Вопрос первый, – начал Санчо, – только не забывай, что я девушка. Между нами стена – я не вижу тебя, ты не видишь меня.

– Пирам и Тисба, – вставил Кишот.

– Что ты сказал?

– Продолжай, неважно.

– Попрошу меня больше не перебивать, – Санчо передернул плечами и продолжил тоненьким женским голосом: – Вот мой первый вопрос. Мой тип мужчины – высокий, темноволосый красавец, у него волевой подбородок, и он любит доминировать над всеми. Как я пойму, что ты именно мой тип? Кандидат номер три!

Тут Санчо понизил голос и сам ответил воображаемой красотке:

– Могу пообещать тебе, детка, стоит тебе только оказаться в моих объятиях, и ты ни о чем не пожалеешь.

Потом он вновь спросил за девушку:

– Кандидат номер один, а как ты ответишь на этот вопрос?

– Ты узнаешь меня по тому, сколь высоко мое чувство к тебе, – вдруг патетически возопил Кишот, – сколь непроглядной была тьма, с которой я делился своими грезами о тебе, сколь красивы поспупки, через которые ты узнаешь меня, ведь истинно красив лишь тот, чьи поступки красивы. А еще по тому, что челюстями над своим подбородком я смогу притащить и сложить к твоим ногам всю свою жизнь без остатка, и по тому, что доминирующая идея для меня – чтобы ты стала моей.

Санчо лишь тихо присвистнул в ответ:

– Вау! Похоже, я недооценил тебя, папа! – Он впервые осознанно назвал Кишота отцом.

Кишот мрачно кивнул.

– Хорошее знание классики – это то, – напутствовал он сына, – что отличает образованного человека.

Им приходится экономить. Маленькой пенсии Кишота едва хватает на бензин, еду и дешевый ночлег. Питание и проживание Санчо не требует больших расходов, ведь он – по крайней мере пока – все еще материализовался не полностью и остается черно-белым и видимым исключительно для Кишота. Давайте представим себе их в Колорадо на берегу озера Капоте недалеко от горы Чимни-Рок, они сидят бок о бок перед своей палаткой. (Кишот всегда возил палатку в багажнике. Возможно, нам следовало упомянуть об этом ранее. Палатка действительно всегда была в машине. Просим простить нас.) Итак, они сидят бок о бок перед палаткой, и Санчо – крайне нетерпеливый молодой человек – буквально не в себе из-за происходящего с ними.

– И вот мы здесь. В самой тьмутараканной тьмутаракани, – сокрушается он. – Делать нам здесь совершенно нечего, да и нет смысла что-либо делать. Женщина, о которой ты твердишь не переставая, в тысячах километров отсюда, а мы пялимся на скалу. Здесь даже телевизора нет, чтобы посмотреть ее передачу. Скажи наконец, что конкретно мы здесь забыли. Зачем мы здесь, папа? – Снова папа, на этот раз точно не случайно.

– Ждем знака, – слышит он в ответ.

– Знака? Так они повсюду! – Оказывается, Санчо способен на сарказм. – Вон знак “Душ”, а вон “Медленное движение”. А позади нас, на магазине, “Все для рыбалки”. Вон еще “Пункт самостоятельного получения разрешений”, этот вообще идеальный. Просто возьми и выдай себе разрешение делать все, что хочешь. Я решил твою проблему? Мы можем ехать дальше?

– Я исполнил Пляску Солнца, – возражает ему Кишот, – а это значит, что мы обязательно получим знак.

Пауза.

– Когда я планирую странствие, – рассказывает Кишот, прихлебывая из жестяной банки имбирный эль, – я опираюсь не на одну только классику, но учитываю и современность. Я имею в виду, конечно, шоу “Холостячка”. Одна девушка и двадцать пять претендентов на ее сердце! Двадцать шесть в двенадцатом сезоне! Тридцать в пятом, тридцать один в тринадцатом! И каждому, кто пришел туда искать любовь, мгновенно становится ясно, что там слишком мало любви, чтобы удовлетворить всех претендентов. Из первого предположения мы можем вывести второе, то есть создать количественную теорию любви. Предположим, что количество любви во всем мире – величина конечная и постоянная, из этого следует, что некто может обрести свою любовь только в том случае, когда ее утратит кто-то другой; таким образом, новая любовь может появиться где-либо только в том случае (единственно в том случае!), когда где-либо еще чья-то любовь умерла. Мы можем считать это своеобразным проявлением эффекта бабочки. Бабочка взмахнет крылышками где-нибудь в Японии, а мы с тобой почувствуем на своих лицах этот ветерок прямо здесь, на озере Капоте.