Эдвард Сент-Обин - Двойной контроль [litres]

– Невероятно! – воскликнул монсеньор, который, судя по всему, был шопоголиком.

Войдя в следующий громадный зал, Себастьян зачарованно уставился на пару золотых львов, у которых из ушей вились лозы, а под крыльями свисали виноградные грозди. Головами львы поддерживали огромную плиту розоватого мрамора, и Себастьян решил, что им давно пора отдохнуть, но если они улетят, то весь стол обрушится и все перепугаются. Он представил себе, как подставляет спину под плиту, а львы выходят сквозь большие стеклянные двери и кружат над парком. Вряд ли он долго выдержит такую тяжесть. Пока он разглядывал львов, гости, очевидно, без стеснения угощались канапе, потому что на подносе осталось совсем немного. Он собрался с мыслями и пошел дальше по темно-синему ковру с запутанным узором, в котором так легко потеряться, если не сосредоточиться: раскрытые белые цветы с красными серединками и красные цветы с белыми серединками, соединенные перевитыми стеблями, будто экзотический сад, где по ночам прячется Аладдин. Совсем один. Двинулся мозгами от одиночества. Дэвид Боуи. Зигги. Хорошо бы выкурить сигаретку на террасе, чтобы успокоить нервы. Надо пересечь ковер, чтобы тот его не затянул своими запутанными связями и перевитыми стеблями, цепляющимися за лодыжки. Себастьян направился к большим стеклянным дверям, где ковер заканчивался и начинался твердый деревянный пол, но это был Хайберский проход, и канапе исчезали, уничтожаемые одно за другим. Себастьян не мог остановиться, потому что должен быть единственным, кто остался в живых, как врач, которого представили лично королеве Виктории. Завтра он встречается с доктором Карром лично, слава богу.

Уф, проход закончился. На деревянном полу Себастьян чувствовал себя гораздо увереннее. Мистер Моррис «совершенно уверен». Осталось три канапе. Может быть, это его коллеги и они все вместе остались в живых. «Позвольте представить вам сержанта Хам Он Эрико, ваше величество, – сказал бы он королеве Виктории, – который проявил необычайную доблесть в Хайберском проходе». И тут послышался чей-то голос:

– Можно мне канапе?

Себастьян опустил взгляд и увидел на золотом кресле очень беременную даму с очень приятным лицом.

– Не хотите ли канапе? – спросил он, вспомнив о своей задаче.

– Хочу, – ответила она и засмеялась, но не обидным смехом, а будто шутя, потому что сама уже попросила канапе.

– Вам нужно два, – сказал Себастьян. – Одно для вас, и одно для ребенка.

– Спасибо. Я так проголодалась!

– Или три, если вдруг у вас близнецы.

– Нет, у меня не близнецы.

– А вы вообразите, будто у вас близнецы, и тогда я унесу пустой поднос на кухню.

– Не хотите присесть?

– По-моему, мне нельзя, – признался Себастьян.

– Прием устроили мои хорошие друзья, так что, по-моему, мне позволено вас пригласить, – сказала Оливия. – У вас такой вид, будто вам очень тяжело.

– Да, тяжело, – кивнул Себастьян. – А откуда вы знаете?

– Я знаю, каково это, – вздохнула Оливия, положив руки на выпирающий живот.

– Спасибо. – Себастьян сел рядом с ней, и поднос угрожающе накренился.

– Что ж, вы меня уговорили. – Оливия взяла с подноса последнее канапе. – Для моих воображаемых близнецов.

– Как хорошо! – Себастьян улыбнулся и опустил поднос на колени. – Я никогда еще не был в такой красивой комнате.

– Когда-то здесь был обеденный зал.

– Обеденный зал, – повторил Себастьян. – Это сколько же у них было друзей?

– Особняк построили как храм любви, гостеприимства и искусства.

– Откуда вы знаете?

– Для «Гениальной мысли» устроили специальную экскурсию.

– Любовь, гостеприимство и искусство, – задумчиво повторил Себастьян. – Неплохо.

– Да, неплохо, – кивнула Оливия. – Не мешало бы добавить к ним науку.

– Может быть, наука – это тоже искусство. Например, психоанализ – это смесь того и другого, – сказал Себастьян. – Ой, я что, ляпнул какую-то глупость?

– Нет-нет, просто мои родители – психоаналитики. Они наверняка согласились бы с вами.

– На самом деле я просто процитировал то, что сказал мой врач.

– Эй, Себастьян…

Себастьян и Оливия заметили, что к ним приблизился еще один официант.

– Джон, – сказал Себастьян.

– Дружище, не забывай, что ты работаешь.

– Извините, это я виновата, – вмешалась Оливия. – Мне стало дурно, и я попросила Себастьяна посидеть со мной. Очень любезно с его стороны.

– Ну, тогда все в порядке, – сказал Джон и отошел.

– Спасибо, – сказал Себастьян.

– Я же обещала вас поддержать, – сказала Оливия. – Хотя, наверное, вам…

– Да-да, знаю, – сказал Себастьян. – А в честь чего прием?

– В честь нового проекта компании «Гениальная мысль». Он называется «Шлемы счастья».

– Как это? Надеваешь шлем и сразу становишься счастливым? – спросил Себастьян.

– Говорят, помогает, – с опаской сказала Оливия.

– Наверняка все захотят такие шлемы, – сказал Себастьян, вставая.

– По-моему, на это и рассчитывают.

– А вот мне без всякого шлема стало намного лучше, – сказал Себастьян.

– И мне тоже, – сказала Оливия. – Приятно было познакомиться.

– И с вами. Вы очень хорошая.

Себастьян направился на кухню за новым подносом. Раньше он думал, что мир полон чудовищ и они, наверное, до сих пор где-то прячутся, но вокруг оказалось так много хороших людей – и Габриелла, и Кэрол, и мистер Моррис, и доктор Карр, и вот эта дама тоже. От такого даже взрослому человеку не стыдно расплакаться.

Людвиг Витгенштейн . Дневники, 1914–1916 гг. (перев. В. Суровцева).

Сванте Пэабо . Неандерталец. В поисках исчезнувших геномов (перев. Е. Наймарк).

По названию фильма Фрэнсиса Форда Копполы, снятого в 1979 г., в котором использованы мотивы повести Джозефа Конрада «Сердце тьмы».

Вагю – премиальная японская говядина.

Consiglieri ( ит .) – советники.

Ричард Фейнман . Радость познания (перев. Т. Ломоносовой).

Имеется в виду книга Кристофера Фрита и Эвы Джонстон «A Very Short Introduction to Schizophrenia» (2003, на русском опубликована в 2005 г., перев. Ю. Крижевской) из научно-популярной серии «Очень краткие введения», выходящей в издательстве Oxford University Press с 1995 г.

Аллюзия на эпизод из романа Марселя Пруста «По направлению к Свану» (1913), первому из семи романов цикла «В поисках утраченного времени».

Отсылка к фильму Орсона Уэллса «Гражданин Кейн» (1941), во многом основанному на биографии американского медиамагната Уильяма Рэндольфа Херста (1863–1951) и его любовницы, актрисы Марион Дэвис.

См.: В. Набоков . Ада, или Радости страсти. Часть 4 (перев. С. Ильина).